Бабушка улыбается мне, но я вижу разочарование в ее глазах. Я знаю, что она планировала обсудить с Ханной некоторые детали свадьбы сегодня вечером, и не могу придумать ни одного уважительного оправдания ее отсутствию, которое бы я уже не использовала раньше.
— Ты опоздал, дорогой, — говорит бабушка, и я киваю в знак извинения. Мы никогда не начинаем есть, пока не соберемся все вместе, поэтому я заставила их ждать.
— Давайте приступим, — говорю я, показывая, что Ханна действительно не придет, и бабушка поджимает губы, кивая в знак согласия.
Мои братья не колеблются ни секунды, но меня удивляет то, что Лексингтон не подает сначала себе, как он обычно делает. Нет, он наполняет тарелку Рейвен, в то время как Сиерра радостно смотрит на это. Я смотрю на них, мой взгляд перемещается между ними, а в животе поселяется тоскливое чувство. Между ними определенно что-то есть, и мне это ни капельки не нравится.
— Арес, — говорит бабушка, и я заставляю себя отвести взгляд от Лекса и Рейвен. К моему удивлению, бабушка не выглядит сердитой. Наоборот, она выглядит любопытной. — Я так понимаю, Ханна не смогла прийти?
Я киваю, готовая к лекции о ценности семьи и важности наших еженедельных ужинов, но она лишь кивает.
— Неважно. Рейвен здесь.
Я оглядываюсь на Рейвен и киваю. Да, она здесь. За последние пару лет она посещала больше семейных ужинов, чем Ханна. Так вот как Рейвен и Лекс стали так близки? Неужели она здесь ради него, а не ради Сиерры?
— Почему ты сегодня такой тихий? — спрашивает Зейн. — Никаких сплетен о знаменитостях сегодня?
— Да, чувак, — соглашается Лука. — Я живу ради драмы, с которой ты сталкиваешься на работе. Введи нас в курс дела.
Я качаю головой, раздражаясь. Мои братья такие гребаные сплетники. Честно говоря, они хуже всех, и сегодня мне не хочется их развлекать.
Я спокойно ем свою еду, а мой взгляд каждые несколько минут возвращается к Рейвен и Лексу. Сегодня она едва поздоровалась со мной и отводила взгляд от Лекса только тогда, когда с ней заговаривала Сиерра. Как будто остальных из нас даже не существует.
Я вздыхаю с облегчением, когда ужин заканчивается мирно, без разговоров о моей предстоящей свадьбе и нотаций от бабушки.
Рейвен поднимается со своего места с улыбкой на лице, и я наблюдаю, как она исчезает через двери веранды, несомненно, направляясь к бабушкиным качелям.
Лексингтон в замешательстве оглядывается по сторонам, явно разыскивая ее. Не успев осознать, что я делаю, я обнаруживаю, что следую за Рейвен. Не знаю почему, но я не хочу оставлять ее наедине с Лексом.
Я нахожу ее сидящей на качелях, ее взгляд устремлен на бесчисленные бабушкины растения, мягкий ветерок заставляет ее волосы танцевать. Она поднимает голову при звуке моих шагов, ее глаза удивленно расширяются.
— О, — говорит она. — Арес.
— Похоже, ты разочарована. — Я сажусь рядом с ней и привожу качели в движение. Сегодня она выглядит очаровательно в этом желтом летнем платье, бретельки которого почти отсутствуют. Она надела его для Лексингтона?
— Нет, вовсе нет.
Я невольно бросаю на нее взгляд.
— Ты ждала Лекса? — Ее глаза чуть расширяются, и я вопросительно наклоняю голову. — Хм?
— Я… нет. — Я киваю.
— Хорошо. Я люблю своего брата, но он не для тебя. Он бабник. У него не будет серьезных отношений ни с кем, кроме той женщины, которую выберет для него бабушка.
Рейвен разразилась смехом и покачала головой.
— Ты беспокоишься обо мне?
Я киваю.
— Не стоит. Кроме того, с чего ты взял, что мне нужны серьезные отношения? Сколько еще ты собираешься видеть и Сиерру, и меня детьми?
Я стискиваю зубы и поворачиваюсь к ней лицом. Она вызывающе улыбается, и я наклоняюсь к ней, подставляя палец под ее подбородок, чтобы поднять ее лицо к своему.
— Даже не думай об этом, Рейвен.
Она лишь улыбается мне и поднимает бровь.
— Я взрослая, Арес. И он тоже.
Я краснею при мысли о ней в его постели и хватаю ее за подбородок, удерживая в плену.
— Мне похуй, взрослая ты или нет, Рейвен. Ты не будешь трахаться с моим братом, слышишь?
Она вызывающе смотрит на меня.
— Или что? Может, ты и брат Сиерры, но не мой. Ты не имеешь права вмешиваться в мою сексуальную жизнь.
— И не буду — до тех пор, пока человек, с которым ты трахаешься, не является одним из моих братьев.
Она сужает глаза.
— Почему тебя это должно волновать?