Фильм начинается, но все, на чем я могу сосредоточиться, — это моя жена. Она смотрит вперед, ее позвоночник прям, и я чертовски заворожен. Она прекрасно выглядит в этом платье, и я люблю каждую секунду видеть ее в нем, но в то же время я не могу дождаться, когда приведу ее домой, чтобы вытрахать из нее всю неуверенность в себе.
Ханна наклоняется ко мне и улыбается.
— Ты помнишь эту сцену? — шепчет она, достаточно громко, чтобы Рейвен тоже ее услышала. — Ты тогда специально прилетел, чтобы встретиться со мной на съемочной площадке, и наблюдал, как я снимаю это. После этого мы поехали на тот виноградник, который подал нам идею пожениться в нем самим.
Рейвен напрягается, и я крепче сжимаю ее руку.
— Я до сих пор помню, как ты опустил меня на тот луг, который мы нашли, осматривая окрестности.
Рейвен закусывает губу и вырывает свою руку из моей, а я стискиваю зубы, глядя на Ханну.
— Хватит, — огрызаюсь я, мой голос тих.
Ханна вызывающе ухмыляется.
— Не притворяйся, что не помнишь. Я до сих пор помню, каким нетерпеливым ты был. Нам стоит еще раз посетить тот виноградник и повторить некоторые из этих воспоминаний.
Я смотрю на нее в недоумении. Моя жена, которая имеет на меня полное право, сидит рядом со мной молча, потому что не хочет обидеть сестру. Тем временем Ханна целенаправленно наносит удары в сердце Рейвен.
— Имей, мать твою, уважение, — предупреждаю я ее. — Мне напомнить тебе, что я женат? На твоей сестре, не меньше.
Она пожимает плечами.
— Это всего лишь титул и бумажка. Мне плевать, Арес. Мы оба знаем, что как только мы с тобой окажемся в одной комнате, ты забудешь о том, что женат. Ты всегда так делаешь.
Рейвен резко вдыхает, и я смотрю на нее, чтобы увидеть, как она смаргивает слезы. Она смотрит вперед, выражение ее лица совершенно пустое, но от меня ей не скрыться. Черт.
Я поднимаюсь на ноги, и горстка людей на нашем балконе удивленно смотрит вверх.
— Уходите, — говорю я просто. — Мой сотрудник найдет вам места, с которых вы сможете посмотреть фильм.
Все встают, на их лицах вопросительные взгляды, но они знают, что лучше не произносить ни слова жалобы. Они тихо уходят, ведомые Домом, но Ханна остается на своем месте.
— Убирайся, — говорю я ей.
— Я?
— Ты собираешься уйти на своих ногах или тебе понадобится помощь моих телохранителей?
Она поднимается на ноги, ее глаза расширены.
— Ты серьезно? Ты не можешь меня выгнать.
— Наблюдай.
Я киваю одному из своих телохранителей, и Ханна на мгновение замирает.
— Ты с ума сошел? — спрашивает она. — Я главная звезда этого фильма.
Я пожимаю плечами.
— Тогда я настоятельно рекомендую тебе посмотреть свой фильм в другом месте, потому что здесь, со мной и моей женой, ты его смотреть не будешь.
Рейвен поднимается на ноги и кладет руку мне на плечо.
— Арес, — говорит она мягким голосом. — Оставь это.
Я смотрю на нее и обхватываю рукой ее талию.
— Нет, — просто говорю я ей, а затем снова поворачиваюсь к Ханне. — Вон.
Ханна скрипит зубами, ее глаза вспыхивают от гнева.
— Ты еще пожалеешь, что так со мной обращаешься, Арес. У нас всегда были взлеты и падения, и этот случай ничем не отличается. Не заходи слишком далеко, потому что я обещаю тебе, ты пожалеешь об этом.
Затем она уходит, мои телохранители следуют за ней по пятам.
— Ты не должен был этого делать, — говорит Рейвен, ее глаза полны беспокойства. — Последнее, что мы хотим сделать, — это устроить скандал. В следующий момент все новостные издания будут сообщать о семейных разборках между нами тремя. Это может быть нелегко, но мы должны выбрать правильный путь.
Я поворачиваюсь к жене и нежно глажу ее по щеке, мое сердце бешено колотится.
— Ты чертовски безумна, если думаешь, что я буду сидеть и смотреть, как ты подавляешь слезы. Ты моя жена, Рейвен. Она для меня только твоя сестра. Мне плевать на наше с ней прошлое, и я не хочу о нем слышать. И уж точно я не буду сидеть здесь и позволять ей причинять тебе боль, потому что мы оба знаем, что именно это она и делала.
Я ущипнул ее за подбородок и поднял ее лицо к своему.
— Ты моя жена. Тебя никто не может обидеть или причинить боль. И уж точно не при мне. — Я зарываю руку в ее волосы и крепко сжимаю, грубо притягивая ее к себе. — Когда же ты поймешь, что мое сердце принадлежит тебе?
Ее глаза расширяются, в них промелькнул намек на неверие. Да, наверное, я так и не признался ей, что влюбился сильно и быстро. Я провожу пальцами по ее коже головы, а затем беру в руки горсть ее волос и сжимаю их в кулаке. Я приближаю ее лицо к своему, а затем наклоняюсь и целую ее, мои прикосновения грубые и карающие. Рейвен стонет мне в губы и скользит руками по моей груди, пока не обхватывает меня за шею.