Увидев в темном экране телефона свое отражение, я решительно встала и направилась в ванную. Лизка права: хватит упиваться своим несчастьем, жизнь не закончена, надо двигаться дальше.
Подбадривая себя избитыми лозунгами, я быстренько приняла душ, подкрасилась, уложила длинные волосы в несложную прическу и подошла к шкафу. Распахнув створки, замерла. Свадебное платье смотрело на меня из шкафа немым белоснежным укором.
— Была не была, — вздохнула я и решительным движением сняла платье с вешалки.
Надев его, аккуратно разгладила руками, ощущая под ладонями тонкое кружево. Насмотревшись на несчастных невест, целый день таскающих на себе помесь свадебного торта и чехла на чайник, я решила, что мое платье будет другим — легким, воздушным, удобным, из струящейся ткани. Буквально повиснув над душой у портнихи, я получила идеальное платье. Жаль, что в комплекте с ним не шел идеальный жених.
Вспомнив, сколько времени было проведено за бесконечными примерками, я вздохнула. Поднять руку на это чудо и облить его краской я бы не посмела. Решив, что буду просто невестой-принцессой, я вспомнила о старинной короне, доставшейся мне от бабушки, и решила именно ей дополнить свой образ.
Говоря откровенно, эту корону я нашла год назад, разбирая вещи бабули после ее смерти. Я долго удивлялась, гадая, откуда в простом деревенском доме взялось это украшение. Футляр был спрятан в потайной стене шкафа, которую я бы и не нашла, если бы случайно не задела локтем.
Я отнесла корону знакомому ювелиру, чтобы оценить стоимость украшения, но он лишь развел руками. То, что я приняла за золото, таковым не являлось. Блестящий желтый металл не смог распознать даже специалист. Он лишь предположил, что это какой-то сплав. Для более же детальной оценки он предложил отпилить от короны кусочек, но я отказалась, решив оставить украшение себе. И вот теперь оно пригодилось. Для маскарада корона подходила идеально.
Я распахнула крышку потертого бархатного футляра. Блеснуло «золото», и я залюбовалась искрами на острых вершинках короны. Учитывая, что корона выглядела старинной, она не потемнела от времени, и благородный блеск металла придавал образу нотку сказочной таинственности.
Взяв корону в руки, я прошла к зеркалу и, выпустив несколько прядей, закрепила украшение в центре прически, ощущая приятную тяжесть драгоценного — мне хотелось думать, что металл драгоценный — венца.
— И ничего я не поправилась, — сказала я своему отражению, окидывая его придирчивым взглядом.
Взглянув на часы, стрелки которых показывали девять тридцать, я вдруг почувствовала сильнейшее головокружение. К горлу подкатила тошнота, а комната закружилась в безумном вальсе. Я попыталась опереться рукой о стену, надеясь найти точку опоры, но пальцы захватили пустоту, и я поняла, что лечу куда-то вниз.
Потолок и пол поменялись местами, в ушах зашумело, а через мгновение все стихло. Я услышала мерный шум воды, а ладонями ощутила что-то шершавое. Пахло кожей, водой и почему-то лесом.
Открыв глаза и на миг ослепнув от яркого солнца, не поняла, где нахожусь. Я же только что была дома… Не рискуя пока что вставать, я лишь очумело водила глазами по сторонам.
Слева от меня откуда-то сверху бил струями водопад, веселые брызги долетали и падали мне на лицо. Вдалеке виднелись верхушки деревьев, освещенные ярким солнцем. Взгляд скользнул по переплетению ветвей, нешироким бортиком окружавших меня. Опустив взгляд ниже, я поняла, что сижу в центре гигантского гнезда, сложенного из веток и целых стволов молодых деревьев. Дно гнезда кто-то заботливо выложил шкурами животных.
На мысли о гнезде меня навела не моя исключительная сообразительность, а большое чешуйчатое яйцо, игриво переливающееся всеми оттенками синего и голубого. Яйцо уютно устроилось на одной из шкур.
Но что за птица его высидела? Или, может быть, змея?..
Не успела я додумать цепочку вопросов, как сразу же получила ответ. Издалека донеслись резкие звуки рассекаемого воздуха. Так бывает, если, размахнувшись, наотмашь ударить чем-то тяжелым. Почему-то вспомнилось, как дедушка в деревне колол дрова, и его топор издавал именно такой звук, опускаясь на деревяшку, которую нужно было разрубить.
Пошатываясь, — голова все еще кружилась — я встала на ноги и снова чуть было не упала. Язык прилип к небу, а сердце запрыгало, будто на веревочке. Увиденное заставило меня до боли сжать кулаки, так что ногти впились в ладони.
Вспарывая безоблачное небо широкими кожистыми крыльями, к гнезду приближался огромный сапфирово-синий дракон.