— Давайте подбивать бабки, — невесело предложил Орлов. — Что мы имеем в сухом остатке? По адресному мы пробили всех, кого ты, Лева, просил, и выяснилось, что братьев Пахомовых и Егора Егоровича Рогожина в России нет, как и его матери.
— Нужно попробовать поискать ее еще раз, потому что она может быть не Аделаидой, а Идой или Адой, — сказал Гуров.
— Запросить-то не проблема, только как обосновать? — возразил Петр. — С нас же теперь глаз не спустят. Предположим, мы ее даже найдем, и что ей предъявим? А нечего нам ей предъявить! Ее связь с убийствами недоказуема. Мотив есть, согласен, но больше-то ничего! Предположим, что надписи на обороте фотографий Егора Пахомова сделаны ее рукой, и на них даже есть ее пальчики. Так от этого обвинения ее даже начинающий адвокат в пять минут отобьет — украли у нее их, чтобы потом подбросить. И крыть нам будет нечем! А у нее в защитниках, судя по всему, такие зубры, что это мы сами об них зубы обломаем. Что дальше? Где ее связь с исполнителями? Она нам их сдаст? Никогда! И учти, что существует еще неизвестная нам третья сила, с помощью которой она пришла к власти и мстила своим обидчикам. О ней вообще ничего не известно. И что мы можем предпринять в данных обстоятельствах?
— Многое! Не настолько мы беспомощны, как ты думаешь, — ответил ему Лев.
Он принес и положил на стул «дипломат» Левашова, достал оттуда все бумаги и стал их просматривать. Там были документы на квартиру, завещание, где единственной наследницей указана дочь, свидетельство о разводе, пенсионное удостоверение, диплом, трудовая книжка и все в этом духе. Гуров перебирал их одно за другим, Петр с Крячко стояли у него за спиной и смотрели через плечо, а Саша тем временем вытащил из рюкзака вещи Левашова и занялся ими. Наконец Стас не выдержал:
— Лева! Что ты там ищешь?
— Сергей в машине реанимации мне из последних сил сказал, что здесь должна быть фотография, и если я с ней разберусь, то мне все отдадут.
— Но он же утверждал, что у него ничего нет и все погибло при пожаре, — напомнил Стас.
— Думаю, он рассчитывал, что мы доберемся до безопасного места, он получше присмотрится и ко мне, и к вам, а потом уже решит, отдавать нам все это или нет, стоит нам верить или лучше сохранить все, как было, в тайне. А тут скрутило его, и понял он, что может не выжить, вот и рискнул, — объяснил Гуров.
Он перебрал поштучно все бумаги, но фотография там была только одна — уменьшенная копия той, что стояла в доме Сергея на серванте.
— Ну и как с ней разбираться? — озадаченно спросил Крячко.
— Вариантов два: дело или в здании, на фоне которого они сфотографировались, или…
— В том человеке, который их фотографировал, — тихонько вставил Саша, не отрываясь от своего занятия.
— Правильно! Значит, что мы должны делать? — спросил у него, не поворачиваясь, Лев.
— Искать его семью. Будем надеяться, что жена помнит, при каких обстоятельствах был сделан этот снимок, — ответил парень.
— Молодец! Умница! — одобрительно кивнул Лев. — Самое главное, не навести наших противников на ее след.
— Так мы можем от этого дела вообще дистанцироваться, — предложил Стас. — Попросим кого-нибудь из знакомых нотариусов, и все. Сергей находится в госпитале в тяжелом состоянии, у нас есть его завещание на имя дочери. Подобными делами им приходится часто заниматься, и связи у них налажены. Они найдут дочь, а мать наверняка окажется где-то рядом.
— А чего искать, если адрес и телефон уже есть? — тихо произнес Саша, и все резко повернулись к нему.
Оказалось, что он, самым тщательным образом обыскав костюм Сергея, уже нашел то, что они только собирались найти.
— Вот! — сказал парень, показывая записку — развернутый листок бумаги, который был в несколько раз сложен, причем уже давно, потому что на сгибах потерся. — В пистончике лежала. Тут написано, что в случае его смерти он просит известить Ирину Викторовну Мирошину.