Понимая, что все, происходящее в лудусе в последнее время, отнюдь не случайно, Ренита смолчала и не стала выспрашивать Гайю — тем более, что в валентрудии были теперь посторонние уши, хотя она и не жалела сонного снадобья, вливая его целыми чашами в рот мужчины. Даже если он очнется после ран, нанесенных безжалостной рукой, то все равно останется не умнее кочана капусты.
Глава 7
Ренита стояла посреди арены, стесняясь своих обнаженных ног и открытых плеч. Она сама удивилась, что перед смертью ее волнуют такие нелепые вещи. А вот мысль о том, кто же поможет сегодня раненым гладиаторам, ее не волновала — Таранис отправлен на виллу к Луцилле, Рагнар в карцере, Марс на свободе, Гайя лежит пластом в камере. А до остальных Рените дела особо не было — она прекрасно понимала, что ланиста не станет рисковать бойцами, в которых вложены деньги, и наймет какого-нибудь врача-практиканта с острова Эскулапа.
Она спокойно ждала противника — как вести себя на арене, Ренита представляла отчетливо, насмотревшись туда через решетку.
И, заметив легкую фигурку с развевающимися рыжеватыми локонами, она ужаснулась — неужели придется поднять руку на Гайю? И как она здесь оказалась — получившая свободу и оставшаяся в лудусе только для того, чтобы подлечить рану.
Повязки не было видно — оружейник неплохо подобрал ей маннику, и поврежденная часть груди была полностью закрыта чеканной накладкой, тянущейся по руке и частично по спине.
— Гайя, — помертвевшими губами вымолвила Ренита, перебирая пальцами тяжелую сеть и опираясь на древко трезубца.
Гайя улыбнулась ей так, как будто они встретились наедине во дворе лудуса погожим деньком — широко и радостно, а трибуны решили, что это Невеста смерти приветствует их, решив почтить римлян своим выходом уже в качестве свободного гладиатора.
На самом деле Гайе стоило определенных усилий уговорить ланисту выпустить ее тоже. То есть выпустить девушку, даже отчетливо видя ее кровавую повязку на ребрах, он был согласен. Но вот одновременно с Ренитой? Ланиста подспудно понимал, что Гайя очень опасна, и не только ее удивительной независимостью в сочетании со странной целомудренностью, которая проявлялась в поведении девушки, несмотря на то, что ночевала она сначала с Марсом, а затем и с Рагнаром. Надсмотрщики доносили ему, что любовью-то не занимается со своими дружками рыжая.
— Она же с Марсом этим спит? — как-то при нем уточнил Требоний у дежурного надсмотрщика. — И как?
— Спит, — развел руками тот.
— Так как?
— Спина к спине. Именно что спит. И он тоже, — пробурчал надсмотрщик.
Когда девушка накануне вечером прибежала к нему проситься на арену, ланиста поломался лишь для виду — они с Требонием и до Рениты-то в основном добрались именно потому, что испугались потерять деньги, приносившие им ставки на женщину-гладиатора. Он вспомнил, что несколько дней назад Публий, служивший надежной связью с сенатором Планком, намекнул ему, что эта Гайя вовсе не та, за кого она себя выдает или под видом кого бросили ее в Лудус Магнус.
— А решение суда? — переспросил тогда ланиста.
— Ха! Она из такого отряда, что они тебе представят подпись самого Юпитера. Причем подлинную, — хохотнул Публий, при этом глаза его злобюно посмотрели на изуродованную, лишенную двух пальцев левую кисть руки.
— И кто же она? — ланиста почувствовал, что, несмотря на июльский день, по его спине пробежал леденящий холодок.
— Возможно, я что-то и путаю… — как будто сам с собой вслух размышлал Публий. — Я ее не так часто видел, а уж пристально такое пугало разглядывать и не хотелось. Ни мужик, ни баба. Конь скаковой.
— Да кто?
— Да была в этом новом отряде преторианцев девица, вроде как даже офицер. Рубака отчаянная, и вообще ничего не боялась. Ни болото с пиявками ее не останавливало, ни огонь. А эта рыжая… Рыжая вроде как моложе намного и красивее, волосы вон какие, а у той я и не видел, всегда под шлем затянуты. А эта рыжие свои локоны вот как распускает.
Ланиста пожал плечами — выпили они уже порядком, и он не был уверен, что Публий вообще говорит здравые вещи. Где это виданно, чтобы римская женщина, вместо того чтобы украсить себя драгоценнностями, изящными складками паллия, венком из свежей троянды — полезет в болотную жижу по пояс или будет бегать по огню. Но присмотреться к рыжей гладиаторше все же решил. А накануне оружейник заглянул к нему уже глубоким вечером: