Сглотнув, я нерешительно повернулась к стене, найдя нужную строчку и вновь пытаясь разобрать румынские слова:
– …но однажды случилось то, что заставило Карпатского Князя взглянуть на людей иначе… среди невест он разглядел девушку, что даже облика его истинного не испугалась. И каменное сердце владыки подземелий треснуло… впервые за тысячи лет он познал то, что у людей зовётся чувствами. Его сердце всё больше и больше походило на человеческое, и однажды, не выдержав, пришёл он к своей невесте ночью. Но не убил её… он женился на ней. С тех пор, ровно раз в сто лет, девушек отправляли в подземелья гор, где одну из них брал к себе Князь. И продолжалось это до того, пока среди его сыновей–змей не нашлось четырёх, готовых сменить отца на троне… но доказать свою верность они могли лишь тем, что не побоявшись на свет людской выйти, взять в жёны девушку смертную… и только тогда Князь Карпат решил бы, кто сядет на трон его, и примет имя грозное Господаря…
От собственного голоса мурашки расползались по телу, заставляя дрожащими пальцами проводить по ровным, словно вчера вырезанным, буквам, не смея остановиться на этом. А глаза каждый раз поднимались, с затаённым страхом смотря на четырёх змеиных сыновей. На тех, за кого именно надо было выйти замуж… и от этого внутри словно холод растекался. Холод страха и безнадёжности.
– …четыре сына Господаря должны были доказать, что готовы взять на себя венец их отца… венец того, что навечно они закуют себя в змеиные шкуры, и свяжут жизнь с человеком… четыре змея: Огненный, Серебряный, Каменный и Изумрудный, и лишь один из них… останется в конце…
Слова удушающим комком застряли в горле, уже не мешая расслышать позади хрустальный перезвон, словно мелкие камешки ударились о гальку, и по ним тут же кто–то провёл шероховатой материей. А затылок почему–то опалил горячий, но при этом сухой ветер, которого тут и в помине не было.
Осторожно оторвав дрожащие от страха пальцы от букв и чувствуя, как неугомонное сердце бешеным волчком отбивает ритм в груди, заглушая собственные мысли, я медленно обернулась. И земля ушла из–под ног в буквальном смысле, заставив даже забыть, как дышать. Ноги и грудь сковал холодный камень гладкой чешуи, переливающейся под пальцами от чёрного до яркого апатита, хотя настоящий цвет я так и не сумела разобрать из–за стоящего тут мрака, а перед глазами на миг явилась тьма. И лучше бы она и дальше застилала взор, мешая видеть того, кто предстал передо мной, и в кого я так рьяно отказывалась верить всё это время.
Нет, это был не Господарь Горы, далеко не он…
Страх сковал в свои плотные кольца, так и заставив чуть ли не моргая смотреть на гигантского змея, и чувствовать, как все мои бредни летят крахом в бездну. Все отговорки, все убеждения, которыми я пыталась оправдать поступки людей из затерянного в горах города, всё в дребезги разбивается перед глазами. Ни Гордан, ни Мёрлок ни разу не соврали. Это действительно был «отбор», но не для Карпатского Князя, а для его сыновей…
Казалось, кольца, что сковали меня, так и сотканы из камня и льда, и если сейчас же что–то не сделать, они просто раздавят показавшиеся до ужаса хрупкими кости. А я задыхалась, чувствуя, как трещат собственные рёбра, и как глаза цвета малахита с голубыми песчинками изучающе смотрят на меня, словно гадая, сколько я могу ещё так продержаться. И я уже больше не сомневалась, что попала в кольца не к какой–то «обычной» змее… у таких змей в глазах не живёт понимание от сделанного.