Машина въехала во двор какой–то солидный новостройки, и замерла, дав буквально пару секунд на то, что бы отстегнуть ремень и первой выйти из слишком душного салона. И только ночной прохладный воздух дыхнул в лицо, как я восхищённо замерла, пытаясь надышаться им и тем самым оттягивая встречу с Мёрлоком.
– Идём, – раздался его сухой голос, и нехотя повиновавшись, я поравнялась с мужчиной.
Прохладный ветер обжигал щёки и плечи, заставляя ёжиться и всё же удержаться от того, что бы ускорить шаг.
Подъезд был большим, охваченным золотистым светом ламп со стеклянными дверьми, что тут же раздвинулись перед нами, впуская в холл из красного и белого мрамора и двумя лифтами в золотой отделки. Сидевшая за чёрной мраморной стойкой вахтёрша приветливо улыбнулась Мёрлоку, но заметив меня, тут же нахмурилась.
– Надеюсь, вы привели с собой девушку не на одну ночь, – поправив очки в зелёной оправе довольно сухо поинтересовалась вахтёрша, так и заставив уши запылать.
Я уже хотела было возразить, сказать что–то колкое и ядовитое, как обычно и получалось, вот только талии коснулись чужие пальцы, и дыхание в груди почему–то спёрло, когда над головой прозвучал спокойный голос Мёрлока.
– Можете не переживать, но эту девушку «распробовать» даже одной ночи не хватит… тут минимум вечность нужна.
– Ну или хорошая бутылка столетнего вина, – не выдержав, всё же подыграла я, подмигнув так и застывшей от изумления вахтёрши и, перехватив руку мужчины, с наигранной улыбкой повела его в сторону лифта. – Ну же, ты обещал мне всё показать! Или я зря тащилась на этих каблуках в другой конец Москвы?
Створки лифта бесшумно раскрылись, и зайдя первой, я с облегчённым вздохом провела ладонью по лицу, коснувшись плечом холодной стены и слыша, как с тихим шуршанием кабина начинает подниматься наверх.
– И что это за цирк был? – глухо поинтересовалась я, взглянув на снимающего с головы капюшон Мёрлока.
– А мне надо было сказать то, о чём подумала эта старуха? – сухо поинтересовался тот, одарив меня вопросительным взглядом. – Хотя бы сейчас не оскверняй своё имя при мне.
Я фыркнула, дождавшись, когда лифт замрёт и створки плавно расступятся перед нами, и только тогда шагнула за своим спутником в широкий золотистый коридорчик, выстеленный бардовыми плитами с кадками искусственных растений. Мёрлок же, даже не колеблясь, прошёл к самой дальней двери, достав пластиковую карточку и приложив к небольшой панели. Раздался одобрительный писк и треск открывающегося замка, а в следующий миг мы уже стояли на пороге двухкомнатной квартиры с окнами во всю стену и широкой плазмой телевизора.
– Вот это я понимаю… красиво жить не запретишь, – развязывая шарф и кидая его на тумбочку из чёрного дерева, поражённо прошептала я. – И что, неужели простой полицейский может позволить себе такую пятизвёздочную квартиру, да ещё и с видом на Москва–Сити?
– Семья О'Крант является одной из самых старинных родов… и одной из самых богатых. Так что я могу позволить себе это жильё, – даже чуть нахально произнёс Мёрлок, пройдя в комнату и зачесав назад светлые волосы, словно думая, с чего бы начать. – Я поставил на эту квартиру «охранки». От тех тварей, что ты видела сегодня, они ещё смогут спасти, но от более сильных… можешь остаться здесь на некоторое время. Я сейчас приду, а ты после расскажешь об этом архиве всё, что знаешь.
– С учётом того, что ты расскажешь всё то, что сам знаешь, – скрестив руки и наградив его насмешливым взглядом, потребовала в ответ я. – Если ты не заметил, то я уже по твоей вине влипла в это дело по самые уши, и не отстану, пока всё не узнаю.
Выдержав чёрные глаза, которые пронзили меня насквозь, я даже усмехнулась, когда Мёрлок тяжело вздохнул, и пошёл в сторону ванной.
– Отлично… – оставшись наедине с самой собой, я оглянулась, приметив громадный шкаф–купе и уже шагнув в его сторону. – Надеюсь, у него тут хотя бы одежда приличная найдётся…
17
– Это сойдёт? – на стеклянный стол передо мной упала небольшая белая папка с несколькими листами бумаги в ней.
Мёрлок, зачесав назад непослушные мокрые волосы, упал на кожаное кресло напротив, закинув ногу на ногу и сцепив пальцы, совсем как в кабинете у Гордана. Только одиночной лампы не хватало, которая тенью падала бы на его лицо и придавала загадочности. Впрочем, мужчина и без неё был странной личностью.