– Вот чёрт… – осев на ближайший стул, поражённо прошептала я, смотря, как змея переползает на другую руку, скрываясь в левом запястье в виде замысловатой татуировки. – Но как же…
Взглянув на нож в дрожащих пальцах, я осторожно поднесла его к белому пятну на ладони, и аккуратно погрузила в него, смотря, как татуировка даже приобретает нужные очертания. И тут же вытащила, аккуратно положив на стол и уже другими глазами взглянув на замысловатые символы, коими меня «наградила» треклятая диадема избрания. Получается, они служат вовсе не для красоты…
Еле поднявшись со стула, я кое–как дошла до дивана, подобрав по пути коробку с ещё одной запиской внутри и, развернув, хмуро пробежала по ней взглядом, чувствуя, как скрипят буквы на зубах: «Если ты ещё не умер от яда моей змеи, то понял мой намёк. П.Т.».
– Значит, присылают ему, а страдать я должна? – скомкав записку, только и прошипела я, опустившись на диван и, закинув ногу на ногу, вновь взглянула на свою руку в татуировках. – И всё же… что с вами не так?
Еле поборов отвращение, я заставила себя взглянуть, как из запястья вновь вылезает белая змейка, скользя между пальцами и щекотя ладонь длинным мокрым язычком, что однажды даже скользнул по щеке. Только вот такого отвращения, которое я испытывала в подземелье с одним из сынов Карпатского Князя, совершенно не было. Я даже как–то и не воспринимала эту змейку за живую, а лишь за каким–то чудом ожившую татуировку, пусть и знала, что это не так. Но принять чуть изменённую правду было легче, чем ту, что мне подкинули под нос.
Я просидела так долго, даже не обращая внимания на то, что на теле всего одни штаны и бюстгальтер, внимательно следя за змеёй в руке и даже невольно гладя её по чуть шершавой белой голове, представляя нуждающегося в ласке кота. Интересно, а все змеи такие дружелюбные? По Господарю такое точно не скажешь, что уж про его сына говорить…
Негромко пикнул замок на двери, что спустя мгновенье открылась и тут же захлопнулась, и в коридоре послышались глухие шаги и шорох одежды, прежде чем в гостиную вошёл мокрый насквозь Мёрлок. Его взгляд, что скользнул сначала по мне, так и застыл на змее в руках, выползающей из татуировки на руке.
– Откуда…
– У тебя узнать хотела, – даже слишком резко произнесла я, сверкнув в его сторону хмурыми золотистыми глазами и кивнув на коробку. – Тебя дожидалась, да только я открыла… и вот мой подарок.
Аккуратно подцепив змейку и вытянув её из руки, я даже окутала прохладное шершавое тело вокруг шеи, чувствуя на своей щеке лёгкое прикосновение раздвоенного языка.
– А знаешь, что это за вид? – продолжила я. – Никогда не угадаешь… выращенная в лаборатории белая мамба, чей яд раза в три усилен, и готов убить человека за секунду, да и при том это в малых количествах… хороший тебе подарок Троцкий прислал, не правда ли?
Мужчина не ответил, подобрав с пола смятую записку и, скользнув по ней глазами, нахмурился, вновь переведя взгляд на меня, ожидающей каких либо разъяснений. Через его плечо была перекинута чёрная сумка, и сняв её, Мёрлок небрежно бросил на стеклянный столик.
– Переодевайся.
– Куда? – напряглась я.
– На званный вечер. Я достал приглашения, – снимая с себя промокший пиджак, хмуро произнёс мужчина.
– И какой же ценой? – криво усмехнулась я, расстёгивая молнию сумки и поражённо смотря на дорогую изумрудную ткань платья с чёрной шерстяной накидкой.
– Тебе какое дело?
От его слов даже мурашки по телу пробежались, и вновь спрятав в руке змейку, я осторожно достала из сумки платье. Вот только все мысли были совершенно далеки от этой званной встречи и того, что там может произойти. Они кружились вокруг того странного случая в архиве, от которого пальцы брала странная дрожь, а уши невольно наливались краской. Тот поцелуй… в отличии от холодного Мёрлока с его резкими и порой грубыми словами, поцелуй был до странности мягким, и таким терпким, словно столетнее вино. И попробовав один раз, хотелось ещё. И от этой мысли почему–то становилось стыдно, да и кольцо на груди словно свинцом наливалось, напоминая о моём бремени.
Помолвлена на Змее… на ужасающем душу Змее, что живёт в Карпатах и вряд ли рад такой «невесте», подкинутой судьбой. А та, вместо того, что бы спасать их шкуры, делает всё, что бы приблизить свой конец и не идти по правилам Карпатского Князя… дура красноволосая, ни больше, ни меньше.
21
Ночная столица прощально сверкала золотистыми огнями позади, наконец–то давая возможность вдохнуть чуть более свежего воздуха, лишённого духоты и смрада. Но от этого становилось нелегче, и что–то тянуло вниз, к самой земле. Словно кольцо на груди вдруг налилось сталью, мешая спокойно дышать, и лишь оттягивая нечто страшное и необъяснимое, то, к чему мы постепенно приближались.