Ответом было молчание. Глубокое и долгое молчание, от которого всё внутри сжималось, и становилось стыдно за весь тот гнев, который я вынашивала все эти дни, обрушив его на ни в чём не повинного человека. И что будет теперь? Иллионела наверняка знает, хотя, нет, она знает, что я пустая. Женщина была в ту ночь, когда я единственная из всех провалила это треклятое «испытание», после которого даже мать с каким–то скрытым призрением смотрела на меня. И тогда же подошла и сказала: «Значит, ты единственная из всех нас, у кого ещё остались чувства». На тот момент, в глазах маленького ребёнка, Лиона казалась гордой и непоколебимой женщиной, уверенной в каждом своём движении, но сейчас я видела – она колеблется. Не знает, что делать, и как теперь поступить.
– Знаешь, зачем нужно было это испытание? Показать, насколько хорошо ты владеешь кольцом… без него тебя ждал бы провал, но ты воспользовалась им один раз. И то, что бы понять, морок перед тобой или нет, – не поворачиваясь ко мне лицом, заговорила Лиона более уверенным голосом, словно вынося предсмертный приговор. – Это испытание должно было проверить, какой курс тебе подошёл бы больше всего… но оно ничего не показало. Поэтому я тебя проверю по–другому.
Женщина замолкла, и на столе возникли четыре пустых чёрных чашки. Сглотнув, я осторожно приблизилась к ним, даже провела рукой над каждой, но так ничего и не почувствовала.
– Это четыре чаши обозначают факультеты. В первой горит синее пламя, во второй зелёное, в третьей золотое, а в четвёртой красное. И чем свет ярче, тем ближе тебе этот факультет, – повернувшись ко мне, закончила Лиона.
– А если… в этих чашках вообще ничего не горит? – осторожно поинтересовалась я, смотря, как хмурятся ровные брови тёти, и как бледнеют её губы.
– Это означает, что ты пустая. И никакое из направлений Тёмного Искусства тебе не подвластно, – со странным металлом в голосе произнесла она. – Потому что ты обычная, Анна. И тебе не место здесь. Я не знаю, как такое могло произойти, но всё так и есть. Ты единственная из Хамишей, кому не подвластно Тёмное Искусство. И даже если бы я хотела, то не смела бы оставить тебя в этой академии. У тебя нечего развивать, нету даже капли того, что могло бы обратиться в целое озеро! Да, по сравнению с тобой, Анариэль и вправду сама талантливая из рода Хами…
Я не стала и дальше слушать, настолько резко поднявшись с кресла, что перед глазами всё заплясало.
– Знаете что, плевать я хотела на ваше Тёмное Искусство! – слыша, как собственный голос дрожит от гнева, воскликнула я. – Вы думаете, я и вправду хочу всего этого?! Да я вас все эти годы за ненормальных считала, и знаете, лучше бы и дальше так делала, прежде чем окунуться в этот психоз с головой! Всего доброго, надеюсь, на том свете и свидимся!
Чувствуя, как горечь от слов Лионы оседает неприятным комком к груди, я молча дошла до двери, уже собираясь повернуть ручку и выйти, как на глаза попалась ещё одна чаша, стоящая рядом с каменной фигуркой совы. Только вот она кардинально отличалась от тех, что были на столе: из чёрного хрусталя, с серебристой оправой и каким–то белым, слепым огнём, который невольно приковывал к себе взгляд.
– А эта чаша… так и должна гореть? – кивнув в сторону странного свечения, неуверенно произнесла я.
– Какая? – напряглась Лиона, медленно поднявшись из–за стола и не отрывая взгляда от чёрного хрустального кубка.
– Да нет… ничего, – бросила я, чувствуя себя последним параноиком и уже собираясь выйти из кабинета, как позади раздался чуть ли не срывающийся на крик женский голос:
– Анна, постой! – тут же поняв свою ошибку, директриса откашлялась, придавая голосу более уверенный тон, и на мой удивлённый взгляд кивнула на чашу. – Какой… огонь?
– Бесцветный… точнее белый, – недоумённо пожала плечами я. – Вы же сами его прекрасно видите.
Взгляд Лионы медленно налился сталью, и плавно выйдя из–за стола, она в пару шагов преодолела расстояние между нами, так и заставив от неожиданности отступить, всё ещё держа ладонь на ручке двери. Но даже не взглянув на свою дорогую племянницу, женщина осторожно взяла гранённую чашу, долго вглядываясь в чёрное стекло и серебристые узоры на ней, словно пытаясь разгадать только ей известную тайну этого кубка.
– Я боюсь тебя расстроить, но… никто не может видеть огня в этой чаши, – переведя взгляд на меня, осторожно произнесла она. – Это потерянное направление Тёмного Искусство, что исчезло около пяти столетий назад, как и люди, что владели им… и эта чаша бесполезна.