– Но… – начала было я, смотря на призрачный белый огонь, от которого даже воздух искажался, как в дверь кто–то постучал.
– Да, войдите, – аккуратно поставив кубок обратно, бесстрастным голосом произнесла Лиона, хмуро вглядываясь в моё лицо.
Ручка повернулась, и дверь медленно приоткрылась, являя на пороге мужчину средних лет с торчащими в разные стороны жёсткими волосами цвета тёмного пепла и белыми слепыми глазами, которые почему–то тут же уставились на директрису. От него пахло какой–то странной гарью, а ещё землёй.
– Вы заняты? – послышался хрипловатый голос, слетевший с неровных губ.
– Нет, что вы… кое–кто уже уходит, – даже не удостоив меня взглядом, прохладно улыбнулась та.
– Да… ухожу, и надеюсь больше сюда не прийти, – бросила я, сглотнув склизкий комок и выйдя из душного кабинета, настолько громко хлопнув дверью, что эхо прошлось по лестничной площадке.
Закусив до крови губу, я зажмурила защипавшие от непрошенных слёз глаза, и до ужаса горячая капля, сорвавшись с намокших ресниц, прочертила влажную линию на щеке и губах. Так гадко, так паршиво, я не чувствовала себя ещё никогда…
Словно небо, что нависло над головой, вдруг взяло и без всяких причин упало прямо на плечи, сорвав в пустоту сердце и залив ледяным дождём душу. И что самое страшное – я боялась больше не увидеть среди серых туч, заволокших глаза, яркого солнца.
Никто. Никто даже не верил в меня с самого начала, и что хуже – я тоже.
31
Завернувшись в тёплую кофту с широким капюшоном, я всё равно дрожала. Дрожала то ли от холода, витающего на улицах Анры, то ли от собственного льда в груди, что холодил вены, останавливая лихорадочные мысли и сердце. Даже слёзы казались какими–то пустыми, безвкусными, и что самое противное – ненастоящими. Плакала уже не я. Плакала душа.
Смахнув с щеки застывшую слезу, я замерла на знакомом каменном мосте аллеи Памяти, с ивами, свившими над головой плотный живой навес. В светло–зелёных ветках с мелкими листами примостились большие, и обвивший мост плющ являл чёрные гроздья винограда. Да и пахло тут по–другому. Чем–то сладким, успокаивающим, и что самое неожиданное – мне нравился этот запах.
Найдя небольшой просвет в решётке, я встала у самого края, смотря за серебристой речкой, что как одна большая артерия, пронзила таинственный город меж гор. Вдыхая свежий запах, я и подумать не могла, что на душе может быть одновременно так гадко и так легко. Хотелось идти куда глаза глядят, и желательно так далеко, как это вообще возможно.
Опустившись на холодный камень и свесив ноги, я привалила плечом к увитому плющом и ивой ограждению, слепо смотря на возвышающиеся впереди Карпаты. На горы, внутри которых сотни и тысячи туннелей, и все они ведут в подземное царство Господаря со змеями. Все змеи его. И все люди, что поклоняются горам. Это его мир. Мир неизведанного Тёмного Искусства, мир двенадцати Судей, Карпатского Князя и старинных родов. Но не тот мир, в котором могу жить я. Я ведь… я ведь тут никто. Отказалась от собственного знатного рода, а тому было изначально на меня наплевать. Вот и вся правда жизни.
Кому я вообще нужна? Только одному из сынов Господаря, имя которого даже не знаю. Да и нужна ли ему? Так, всего лишь временное помешательство, от которого вскоре можно будет избавиться без каких либо проблем. Сказать, что больна раком, и выжить мне просто не оставалось шансов. Хотя, тут наверняка и лекарство от всех болезней придумали…
Небо темнело быстро, и над головой вскоре зажглись золотистые фонари. Заиграла музыка с площадей, и Анра вновь зажила своей волшебной ночной жизнью, маня к себе запахом свежих булок и загадочной музыкой улиц. С одной стороны долетала печальная песнь арфы, а с другой меланхоличное позвякивание хрустальных колокольчиков. Такое вряд ли ещё где–то встретишь, да ещё и под звёздным небом, сидя на мосту и гадая, каким же рейсом завтра отправиться в Москву. И вновь перед Таней придётся объясняться, а та наверняка всю полицию и все морги поставила на ноги.
Но только вот стоит так рисковать? Там, в России, всё ещё правит это общество Корвуса, постепенно захватывая умы соседей и продвигаясь вглубь Европы. Наверняка Панкрат захочет узнать у меня, что же тогда произошло на самом деле. И ответ его точно удивит…
Позади изредка раздавались шаги прохожих, кидающих косые взгляды на фигуру в капюшоне, что подобно статуи сидела на краю моста, выжидая то, чего вряд ли когда–то случится. В сжатой ладони всё так же покоилось кольцо змея, изредка напоминая о себе редкими покалываниями в пальцах. И тяжёлым воспоминанием в груди.