Саймон потянулся к ее руке, и его бедро коснулось колена Оливии. Опустившись рядом, женщина тут же отодвинулась; между ее ногой и превосходными серыми брюками Саймона пролегли по меньшей мере десять дюймов розового стеганого одеяла.
Она следила за тем, как Саймон снимает пиджак, развязывает галстук, бросает их на стул и откидывается назад, опираясь на локти.
— Я не собираюсь брать баррикаду приступом, — сказал он. — Но не кажется ли вам, что передумывать поздновато?
Оливия уставилась на стеганый розовый атлас.
— Я знаю, что вы не собираетесь брать меня приступом. Если бы собирались, то давно бы взяли. Но… Саймон, все случилось в такой спешке. Мы разговаривали, однако я по-прежнему почти ничего о вас не знаю…
— Что именно? Оливия, есть вещи, природа которых такова, что вы никогда о них не узнаете. — Его тихий голос внезапно стал резким.
Оливия перестала изучать розовое одеяло и заставила себя посмотреть ему в глаза.
— Вы кого-нибудь убивали?
— Да.
Вот так. Как будто это в порядке вещей. Но он не удивил ее. Временами Саймон бывал мрачным, и эта мрачность уходила корнями в прошлое.
— Я догадывалась, — медленно промолвила она. — А вы не можете или не имеете права рассказывать, как и почему?
— Нет. — Его лицо было непроницаемым как скала.
Она кивнула.
— А Зак? Он тоже убивал?
— Возможно. Точно не знаю. Нам не всегда поручали одно и то же задание.
— Понимаю. И что чувствуешь, когда убиваешь человека?
— Облегчение. От того, что умер он, а не ты. — Он больше не был резким. Просто говорил чистую правду. В Оливии, думавшей, что будет потрясена, шевельнулось сочувствие. Инстинкт подсказывал ей, что Саймон не хотел убивать.
— Значит, выбора не было? Ваша жизнь или его?
— Да. — Он выпрямился. — Оливия, если это заставляет вас ощущать неловкость…
— Нет. Не заставляет. То есть я ее ощущаю, но совсем по другой причине… — Она запнулась. Его улыбка стала циничной, и Оливия отодвинулась подальше. Она вообще не собиралась разговаривать с Саймоном о его прошлом.
Но видя, что он продолжает смотреть на нее со странной улыбкой, лишающей присутствия духа, женщина внезапно сказала:
— Саймон… У меня был только один мужчина…
Улыбка исчезла.
— Знаю. Ваш муж. Похвальная преданность. Я от души ее одобряю, потому что теперь ваш муж — я.
— Да, но для вас это совсем другое дело. Вы говорили, что у вас были другие женщины, кроме Сильвии…
Почему глаза Саймона становятся стеклянными при малейшем упоминании о его Сильвии?
— Одна или две, — подтвердил он. — Но не надейтесь, что я стану подробно рассказывать вам о своих победах. Со времени Сильвии я ни к кому не относился серьезно. Да и с Сильвией, как я уже говорил, у нас не было близости… если это имеет для вас значение.
— Нет. Честное слово. — Она намотала на палец прядь волос. — Что между вами произошло?
Может быть, тогда она сумеет понять Саймона? Внезапно Оливия поняла, что это очень важно.
Он пожал плечами, сел, отодвинулся подальше и прижался спиной к изголовью.
— Ничего особенного. Мы познакомились в Оксфорде и полюбили друг друга. — У Саймона опустились уголки губ. Видимо, он презирает свою юношескую глупость, подумала Оливия. — Собирались пожениться. Но в те годы работа занимала почти все мое время. Я часто не мог сказать ей, где был или когда вернусь. Когда я не мог с ней куда-нибудь пойти, она этого не понимала или думала, что мое отсутствие непростительно. Я же, конечно, был убежден, что помогаю строить новый мир.
— А сейчас? Вы все еще думаете, что строили его?
Он пожал плечами.
— Скажем так, у меня нет прежних иллюзий.
Оливия кивнула.
— А Сильвия?
— Сильвии не был нужен молодой идеалист, склонный рисковать шкурой. Она нуждалась в здравомыслящем помещике-джентльмене. Едва ли до нее доходило, что это невозможно. Даже в том случае, если бы я согласился уйти в отставку, а я не согласился. Я знал, в чем заключаются мои таланты, и собирался применять их с наибольшей пользой.
Его глаза потемнели, и Оливия поняла, что давнее разочарование все еще причиняет ему боль.
— Сильвии нужен был человек, который позволял бы собой командовать, — сухо и деловито продолжил он. — Я не был таким человеком. Поэтому кончилось тем, что она нашла себе кого-то другого. И я не слишком виню ее за это. Позже я узнал, что с тем человеком, который пришел мне на смену, она была знакома шесть месяцев. Вот за это я ее виню. И не только за это. — Он бросил на Оливию взгляд, который можно было расценить как предупреждение, спустил ноги на пол и встал. — Сильвия дала мне хороший урок.