– Да все я понимаю, – нетерпеливо махнув рукой, я прервал объяснения Канна, – и не настаиваю на том, чтобы вы ели лебеду. Но ведь и мясо можно выращивать. Коровы, козы, свиньи, птица – все это можно купить. Что-то съестся за зиму, но если поступать по-умному, маточное поголовье останется и весной даст приплод.
– Но ведь корову в лесу не выпасешь.
– А вы не в лесу. Вы здесь, на наших лугах. Крестьяне местные вас не так боятся, как все остальные, думаю, они не будут возражать, если рядом вырастет еще одна деревня, где будут жить оборотни. Коров, конечно, не так легко содержать, им и сена надо было уже заготовить, но козы… Эти рогатые твари жрут все, до чего дотянутся, к тому же, молоко у них жирное и вкусное, то что надо для детей. Ведь у вас наверняка много детей гибнет в первые годы жизни? А тут в тепле и уюте… Матери оценят такое предложение. Не сомневайся. Сначала будет туго, но мы перезимуем как-нибудь, а весной ваши олени вернутся, и охотьтесь на здоровье.
– Но дома…
– Поможем построить. Если вы поможете солдатам отстроиться, они помогут вам. Вместе возведем дома. Сорок две пары, ты говорил? Вот для них построим отдельные дома. Небольшие. А молодняк ваш и одиночки будут жить в общаге. Это такой большой дом с отдельными комнатами, но общей кухней. Что-то вроде казарм солдатских, только каждому достанется своя комната, ну, или одна на двоих, если будут желающие. Хозяйство там тоже общее будет. От каждого по способностям – каждому по труду. Все лучше, чем в пещерах жить. Скоро ярмарка. У вас будут деньги, так что можно будет уже начинать покупать скот. Торговцы, если надо будет, вам его с другого конца света доставят, лишь бы платили.
Канн надолго задумался, а я сидел тихо и старался даже дышать пореже, боясь спугнуть свою удачу. Наконец он вздохнул, и наши глаза встретились.
– Твое предложение разумно. Я соберу стаю и расскажу им о твоем предложении, но обещать ничего не могу, сам понимаешь…
– Понимаю, твердолобые личности, желающие жить по дедовским законам, всегда найдутся.
– Да и с Афанасием надо поговорить, чтобы он мужиков местных настроил на более тесное соседство.
– А чего со мной говорить? – предмет нашего разговора тихо материализовался из ближайшего куста. – Я тут подслушал немного. Нечаянно. Так вот, что я вам скажу. Мужики возражать не будут. В большинстве своем. Опять же, легче научить оборотней пшеницу выращивать, чем караулить общие амбары, чтобы покражи какой не случилось. Да и от волков пришлых защита опять же. Зимой они шибко лютуют. Даже в деревню заходят, когда особенно голодно. Места тут всем хватит, а с обустройством поможем. Коли сосед добрый, отчего же не подсобить.
Взвизгнув от радости, я подскочил и обнял Афанасия, чуть не уронив его на землю, а потом повис на своем оборотне, покрывая на радостях его лицо мелкими поцелуями. Канн безуспешно пытался отвертеться от моей радости:
– Да подожди ты, шальной, надо же сначала все решить, со всеми поговорить, может, стая еще не захочет оставаться.
Но я уже знал, что все получится. Свобода – это хорошо, но я видел, с каким блеском в глазах тот же Норс поглядывал на мой дом да на крестьянских девок. А жить в тепле и уюте намного лучше, чем в землянке или пещере, особенно зимой.
– Все у нас получится, – я чуть не прыгал от радости, а Канн, не выдержав, прижал меня к дереву, давая понять, что еще немного, и мы будем не только целоваться.
Оглянувшись и не увидев Афанасия, я обхватил ногами талию Канна, показывая, что совсем не против продолжения.
Как я и надеялся, мое предложение было принято оборотнями на ура. Канн взял меня на собрание стаи, чтобы я сам внес свое предложение как хозяин земель, на которых им предстояло поселиться. Молодняк тут же принялся строить планы на будущее, буквально пылая от накатившего на них энтузиазма. Взрослые оборотни оказались сдержаннее, но мои слова о детях и их заставили перейти на мою сторону. Оказалось, что я был прав, когда говорил о большом проценте гибели среди маленьких оборотней. Детям, особенно первогодкам, тяжело было выживать в тех условиях, в которых жила кочующая стая.
В общем, оборотни были за! Мужики – не все, но нам с Афанасием все же удалось уговорить особо недовольных, а парочку я даже подкупил, пообещав кое-какие поблажки в будущем. Труднее всего оказалось убедить воинов в том, что соседство с оборотнями не принесет им особых хлопот, но тут помогло влияние Варики, дочери Канна, и влюбленность Любомира.
– Кажется, у нас наклевывается свадьба, – тихо прошептал я на ухо Канну, уводя его из кухни, на которой мы застали целующуюся парочку. Это напомнило мне об одной маленькой, можно сказать, незначительной детали. Так пустячок, но…
– А наша свадьба когда будет? Предложение ты мне сделал, причем при эльфах, а свадьбу зажал?
– Ничего не зажал, – встрепенулся возмущенный оборотень, – свадьбы празднуются после сбора урожая. Это традиция.
– Н-да? Ну, ладно, пару месяцев я, так и быть, потерплю.
Канн в ответ фыркнул и прижал меня к себе:
– Вот за что я люблю тебя, зайчик, так это за то, что ты все понимаешь.
– Ну да. А еще я тоже люблю тебя, мой хвостатый волчара.
– Хочешь посмотреть на хвост? – его губы прикоснулись к моим, рождая ответную дрожь во всем теле.
– Хочу. И потрогать хочу. И не только хвост.
В общем, у нас все хорошо. Не знаю, надолго ли, но так хочется надеяться на лучшее.
Конец третьей истории.
ИСТОРИЯ 4
Часть 1
Оказывается, в мои баронские обязанности входит не только управлять жизнью деревни, но и совершать свадебные обряды. Мне об этом Афанасий сказал всего два дня назад, когда последние мешки с зерном заняли свое место в амбарах, а я уже весь извелся и Канна задергал. Ну, не представляю я себя в роли дамы из ЗАГСа, а Афанасий мне уже и здоровенную книгу приволок, в которую записываются все, кто женился или родился. Я сначала попытался отбиться от новых обязанностей, типа священник нужен и все такое, но в этом мире все не так, как у нас, что мне популярно и разъяснили Канн с Афанасием. Священники в церквях венчают только особ царской крови, бояр и всякую знать, до простых людей снисходят редко, да и то больше с нравоучениями, а уж о появлении священника в деревне полукровок я могу даже не мечтать.
– А как же мне быть? – я даже подскочил на стуле. – Я за Канна тоже хочу замуж.
– Между мужчинами это называется вступить в супружество,– просветил меня волчара, но я только отмахнулся.
– Хоть горшком назовите, лишь бы в печь не ставили. Мне… Нам как быть?
– Это просто, – Афанасий улыбнулся, погладив бороду, – дадите друг другу слово перед всем честным народом, а я уж вас запишу сам. Пока барона у нас не было, эта обязанность на мне и лежала.
– Так, может, ты сам и дальше… – попытался я в очередной раз отвертеться от своих баронских обязанностей, состроив просительную морду, но Афанасий был тверд:
– Нет, раз у нас появился настоящий барон, он и должен проводить обряд. Иначе люди не поймут. Обидятся.
Н-да, обидятся – это серьезный аргумент в моих-то владениях.
Тяжело вздохнув, я достал из печи чугунок с картошкой и поставил его на стол. Готовил я для себя и своего будущего супруга по-прежнему сам, хотя и от даров крестьян не отказывался, особенно если молочного поросенка принесут запеченного или курочку жареную. Вот и сейчас на моем столе красовались запеченная утка, всякие соленья и грибочки, а картошечка заняла свое почетное место в центре стола рядом с теплым еще хлебом, принесенным старостой. Жена Афанасия – мастерица печь всякие вкусности, а уж хлеб у нее выходит вообще замечательный. Душистый, мягкий, с хрустящей корочкой, но при этом долго не черствеющий. Красота и объедение.