Быстро разложив по тарелкам картошку и разделанную заранее утку, я начал есть и тут подумал об одной странности: откуда здесь могла взяться картошка? Помнится мне из истории, что продукт этот произрастал в Америке, в Европу ее привез Колумб, который Христофор, а в России она появилась во времена Петра I или что-то вроде того.
– Канн, а у вас на западе, за океаном, есть еще один материк?
– Угу, – ответил тот, вгрызаясь в утиную грудку, хрустя косточками. – А зачем тебе драконы?
– Драконы?
– М-ням, угу, там драконы фивут. Больфые и влые, – половина утки планомерно исчезает с его тарелки. Вот проглот. Хоть и любимый.
– А-а, драконы. Понятно. Тогда откуда у людей взялась картошка?
– От светлых эльфов, – просветил меня Афанасий, подкладывающий себе в тарелку маринованных грибочков. – Они впервые продали людям картошку лет двести назад, а потом научили ее выращивать.
– А что насчет драконов? Это же такие огнедышащие ящерицы с крыльями?
– Да, – Канн облизнулся, глядя на недоеденную утиную ножку, мирно лежащую на моей тарелке. – Но они у нас редко бывают. Разве что изгнанник какой-нибудь залетит. А что?
– Ничего, просто любопытно стало. А кукуруза у вас есть?
– Кукуруза – это что? – Афанасий заинтересованно посмотрел на меня, забыв о еде, так что пришлось пояснять, переложив утиную ножку, всего один раз укушенную, в тарелку Канна.
– Это такое растение с длинными листьями. Цветок его похож на метелку, а когда созреет плод, то он состоит из небольших желтых зерен, которые держатся на несъедобном початке. Кукурузу можно варить и есть прямо так, можно ею кормить животных и птиц, а можно размолоть. Из зерен крупного помола варят кашу, а можно смолоть их в муку и печь из нее лепешки.
– А-а, это маис. Эльфы иногда продают нам такую молотую кашу, но больше ничего. Ею действительно можно кормить скотину?
– Можно, и зерном, и листьями, – ответил я, чувствуя себя Хрущевым, заодно прикидывая, можно ли выпросить у эльфов кукурузу. Люблю я погрызть горячие початки с солью.
На этом разговор прервался, потому как за Афанасием примчался сынишка, срочно зовя домой. У него, Афанасия, кстати, оказалось трое детей и все мальчики, а еще жена старосты была на сносях, и они дружно мечтали о дочери. Но перед уходом он успел меня обрадовать тем, что все желающие сочетаться браком соберутся завтра в полдень перед моим домом. Аппетит сразу же пропал, так что я вяло жевал свою картошку, представляя себя во всей красе на завтрашней церемонии, а Канн в это время успешно расправлялся с жареной птицей. Потом сытый и довольный волчара повел меня прогуляться, заодно просветив насчет еще одного события:
– После свадеб молодые одинокие волки уходят на зимовье. Не все, но большая часть.
У меня аж сердце оборвалось.
– А ты с ними?
– Нет, – заметив мой испуг, Канн улыбнулся и обнял меня за плечи, прижав к себе. – Их поведет Ортис. Он одиночка и моя правая рука. Гон у нас зимой, ребята хотят поучаствовать. Все-таки, на зимовье собираются все стаи, так что выбор будет большой. Может, кому и повезет найти свою пару.
– Тогда ладно. Что с домами? Все готово?
Осень стояла сухая, так что работы по постройке новой деревни продвигались быстро. Когда я был там последний раз, три дня назад, оборотни с воинами накрывали последнюю крышу. Оставалось доделать только загоны для животных. Кстати, форт был тоже построен в рекордные сроки, а со дня на день воины ожидали визита воеводы Милонега.
– Все нормально. Думаю, дней через десять все закончим, а к ближайшей ярмарке торговцы пригонят коз, овец и птицу привезут. Я уже обо всем договорился, так что зиму мы встретим в полной боевой готовности.
– Это хорошо, – облегченно вздохнув, я пристроил голову на плече у Канна, закрыв глаза.
Далекий шум на секунду привлек мое внимание, но я плюнул на все, наслаждаясь близостью любимого. Как же здорово стоять вот так, ни о чем не переживая. Канн меня обнимает, прижимая к себе, и его дыхание согревает мою макушку, от этого мне спокойно и хорошо. Однако жизнь не стоит на месте, а значит, нам надо возвращаться, тем более что мне еще предстояло приготовить речь для завтрашнего действа. Вот не люблю я всякие торжества, но куда теперь деваться, барон, все-таки, а не халам-балам.
Обратно мы с Канном пошли, сделав крюк через его поселок, стоящий на самой границе земель оборотней. Для его строительства пришлось вырубить и выкорчевать изрядный кусок леса, но тут сказалась житейская мудрость селян, и всему нашлось применение, даже самые завалящие кусты мигом разобрали на «запчасти». Что на растопку пошло, а что спалили прямо тут, чтобы золой удобрить огороды. Поселок оборотней, как и приграничный форпост, выросший между деревнями, как я уже говорил, построили быстро. Больше времени ушло на всякие мелочи вроде изготовления шкафов и кроватей, но и с этим мы справились. Приграничный форт тоже был готов на девяносто процентов, но туда я старался не лезть, все-таки, за него отвечал сотник Любомир, так что это была не моя проблема. Как говорится: «Баба с возу – кобыле легче».
Кстати, Любомир и Варика, дочь Канна, тоже будут завтра среди брачующихся. Когда я узнал об этом, то уговорил моего волчару устроить нам встречу и поговорил с ней. Все-таки, мы, люди, отличаемся от них и силой и сроком жизни. Сможет ли она быть с ним до конца или уйдет через два десятка лет, когда сотник будет уже не так молод и привлекателен. В ответ я услышал:
– Волки выбирают пару на всю жизнь. Я буду с ним до конца.
При этом глаза Варики были серьезные и немного грустные, так что я ей поверил.
Кроме Любомира и Варики, жениться решили еще три пары деревенских и один из воинов Любомира, приглядевший себе вдовушку из местных, с радостью согласившуюся на предложение. Да и остальные стражи границы поглядывали на местных девушек с заметным интересом, так что к следующему году часть из них точно переберется из казарм в крестьянские дома на «долгосрочный постой». Эти своего не упустят, одна только выправка военная чего стоит.
– Эх, растет баронство, – проговорил я, чувствуя рядом надежное плечо Канна и глядя на птичий клин, медленно плывущий в вышине, пока ветер играл опадающими листьями. При нем я не боялся задирать голову к небу, он не даст упасть, сколько бы я не запинался. Надежный и любящий партнер рядом, что может быть лучше в этой жизни? Пожалуй, ничего.
– Это хорошо или плохо?
Вопрос Канна заставил меня опустить взгляд вниз.
– Это хлопотно. Зима совсем близко. Боязно. Все-таки, на мне, как на бароне, лежит ответственность за эти земли и людей. А если не справлюсь?
– Справишься. Я в тебя верю, – Канн мне улыбнулся, и я почувствовал, как с меня словно схлынула какая-то тяжесть, которую я даже не замечал до этого. Вот что значит поддержка, пусть и моральная.
Так, за разговором, мы прошли деревню оборотней и подошли к крепости. Ворота ее были распахнуты настежь, так что, невольно бросив взгляд во двор, я замер, разглядывая незнакомого воина, разговаривающего с Любомиром.
Высокий русоволосый мужчина с небольшой аккуратно подстриженной бородой был одет в интересную кольчугу, состоящую из начищенных до блеска пластин, наложенных одна на другую, словно рыбья чешуя. На боку его висел большой меч, даже на вид казавшийся тяжелым. Мужчина что-то гневно выговаривал Любомиру, взмахивая рукой. Сотник при этом стоял, упрямо сжав губы. Любомир был бледен, но не испуган, а скорее растерян, когда же незнакомый мужчина, понизив голос, чуть наклонился вперед, явно уговаривая Любомира на что-то, тот отрицательно покачал головой. Это разозлило незнакомца. Мужчина отступил на полшага и… залепил ему пощечину, заставив пошатнуться.
Больше я не мог остаться безучастным свидетелем. Ринувшись вперед, я чуть не сбил воина, бросившегося мне наперерез.