– Планы – любить тебя, пока не пойму, что ты все-таки жив и здоров. А проболел ты три дня.
– Три? – от удивления я даже рот открыл. – Меня же стрелой проткнули. Кажется.
– Проткнули. Насквозь. Шрамы исчезнут месяца через два, так что можешь полюбоваться на тот, который остался на груди.
– Тогда я вообще ничего не понимаю, – приподняв одеяло, я уставился на небольшой шрам с фалангу большого пальца чуть выше и левее левого соска. – Получить такую рану и выжить, да еще и чувствовать себя совершенно здоровым всего через три дня – это невероятно.
– Ничего удивительного, «живая вода», помнишь?
– Помню. И Эрта тоже помню. Странно вообще все это, – забыв о своей бывшей ране, я перебрался поближе к Канну и устроился головой на его груди, самым наглым образом обхватив своего оборотня руками и ногами.
– Что странно?
– Что я жив, странно. Эрт странный. Немного страшный, но не он сам, а его… Аура. И что ничего не болит, странно. А еще… – я поерзал на нем бедрами для более плотного контакта, – странно, что я так лежу уже минуту, а ты ничего не предпринимаешь, а ведь я целых три дня был без твоей любви.
В общем, Канн так обрадовался, получив разрешение, что доказывал мне свою любовь до обеда, пока я не взмолился о пощаде. Обедали мы в постели, наплевав на крошки и возможные пятна, благо, чистое белье имелось, а перестелить кровать – минутное дело. Канн выбирал лучшие кусочки из своей тарелки и скармливал их мне, а я – ему. Вот она - семейная идиллия.
– Надеюсь, ты в силах повторить завтра то, что было прервано появлением Эрта? – вкрадчивый голос Канна чуть не заставил меня поперхнуться.
– Это ты о чем?
– О нашем браке. В обоих поселках уже знают, что с тобой все в порядке, так что нас ждет грандиозное гулянье.
– О-о-о, моя бедная печень. Опять пить, - притворно простонав, я сделал самую расстроенную физиономию, на которую был способен, и Канн рассмеялся, откидывая назад голову.
– Думаю, что твоей печени теперь ничего не грозит.
– Это как? Я что, должен до конца своих дней оставаться трезвенником? – попытался пошутить я, облизываясь на пирог, оставшийся на десерт.
– Нет, конечно. Но твоя регенерация теперь будет так же высока, как и у меня, а учитывая то, что часть «живой воды» была от химеры, может, и выше.
– Стоп. Я правильно понял, что я теперь не человек?
Кажется, я испугался.
– Неправильно. Ты человек, но с регенерацией, намного превышающей человеческую. Кроме того, срок твоей жизни тоже значительно удлинился, так что можешь не переживать насчет уходящей молодости и того, что я тебя разлюблю.
– Ты знал? – у меня чуть волосы не встали дыбом, когда я представил себе, что Канн мог подумать обо мне.
– Конечно, знал. Вернее – догадался. У тебя же на лице все написано.
– Ну, ты и жучара. А слабо было сказать что-нибудь, успокоить?
– Что значат слова, когда ими можно разбрасываться направо и налево? Значение имеет поступок, так что я собирался доказывать тебе свою любовь каждый день, сколько бы времени это ни заняло. И поверь, твоего волчару очень радует, что теперь у меня будет намного больше времени для доказательств.
Кажется, одна тарелка разбилась, падая с кровати, когда я кинулся к нему, но это такая ерунда по сравнению с тем, как я люблю моего оборотня.
– Канн, а «мертвая вода» существует? – решился я задать вопрос, переведя дыхание после бурного проявления любви с обеих сторон.
– Да.
– И что это?
– Это еще более страшный секрет, чем живая, но тебе я скажу.
Канн немного помолчал, а затем тихо выдохнул:
– Добровольно отданная кровь тринадцати нелюдей.
– То есть, на одного меньше – и это просто бесполезный кровавый коктейль, а на одного больше – мгновенный яд? Ужас. Теперь я понимаю, почему этот секрет так строго хранится.
Немного помолчав, обдумывая все вышесказанное, я задал еще один вопрос:
– А сколько лет Эрту?
– Немногим меньше тысячи, но точно не знаю. Он никогда не говорил. Так что ты решил с нашей свадьбой?
Пришлось мне возвращаться с небес на землю.
– Завтра – вряд ли. Нам надо еще гостей новых пригласить.
– Кого это? Все наши гости до сих пор здесь, никто не уехал.
– Ну, как же. Лешие, кикиморы, домовые, правда, с водяным и русалками может возникнуть проблема, да и Эрта надо как-то оповестить, все-таки, он мне теперь не чужой.
– Хочешь пригласить к нам химеру после того, как?..
– Так ведь не случилось ничего непоправимого. А учитывая все произошедшее, я его еще и поблагодарить должен. К тому же, мне интересно, кто меня заказал. Я тут подумал на воеводу, но от нашего разговора до покушения прошло около суток. Он ведь не мог так быстро передать заказ? К тому же Эрту надо было как-то добраться до нас. Хотя, если он был близко… Да еще используя скорость второй ипостаси оборотня…
– Почему не мог быстро передать заказ? Вполне мог. Для этого существуют магические вестники. Оборотни ими не пользуются, магия не наша, а вот эльфы и человеческие маги – очень часто.
– О-о, значит, этого дядю нельзя исключать из списка. А как быстро мы сможем собрать всех? Кстати, столы можно накрыть у озера, тогда смогут присутствовать и русалки с водяным.
– Думаю, за три дня управимся, - Канн потянулся и широко зевнул, демонстрируя свои белоснежные зубы.
– Значит, через три дня, - утвердительно кивнув, я с интересом посмотрел на оборотня, прикидывая, попросить его сейчас показать хвост или подождать до утра, когда сил будет больше?
***
– …пока смерть не разлучит нас.
Слова клятвы отзвучали, и все гости разразились приветственными криками. Моя свадьба состоялась. Ура! Теперь можно и к столу.
Завтра оборотням из стаи Канна предстоял путь на зимовье, так что они особо не налегали на выпивку, но еды на столах было столько, что голодным с нашего праздника не ушел бы никто. Свою лепту в пиршество внесли все и люди, и нелюди, так что в данном случае выражение «пир на весь мир» – не пустые слова.
Три дня пролетели как один, но я не расстраиваюсь. Впереди у нас будет еще много дней. Хороших и плохих, не важно. Главное, что Канн теперь мой, а я – его. Мы вместе!
Перед самой клятвой меня нашел Любомир и показал мне письмо от матери, принесенное утром магическим вестником. В письме говорилось о неожиданной смерти дяди Любомира. Лекари сказали – у воеводы Милонега сердце остановилось, но я сразу поставил под сомнение этот факт. Здоровый мужик в расцвете лет, какое сердце? А весело подмигнувший мне Эрт, появившийся буквально за минуту до начала церемонии, только подтвердил мои подозрения. Справедливость восторжествовала. Правильно говорят: «Не рой другому яму…»
Я смотрел на празднующих и веселящихся людей и нелюдей, понимая, что мир в отдельно взятой деревне – это так мало. Но как убедить всех людей, что ни лешие, ни водяные, ни остальные нелюди не несут с собой зла, как не несет его в себе нож, которым режут мясо. Злым его делают помыслы, решения и действия, когда жадность, злость и зависть застилают глаза, не давая увидеть, что в каждом существе есть что-то доброе. Нелюди не являются злом, они просто другие, чуть-чуть не такие как мы, и нужно только понять это и принять.
– Не спеши, – ладонь Канна опустилась на мою сжатую в кулак руку, словно подбадривая и обещая свою помощь. – Все устроится. Не сразу, но устроится. Ты уже так много сделал.
Я вздохнул:
– Но впереди еще больше. И кстати, откуда ты знаешь, о чем я думаю?
– А я и не знаю, просто у тебя лицо человека, размышляющего о чем-то трудновыполнимом, но очень нужном. Ты, главное, не останавливайся, а я тебе помогу. Мы все тебе поможем.
Далекий крик пролетающих над нами лебедей вторил его словам.
Конец.