Такому важному персонажу, как брат короля демонов, не подобало держать в руках факел и освещать путь остальных, поэтому он решительно передал его в руки простого человека и двинулся вперёд. Сянхэ вежливо поклонился и через несколько шагов сказал:
— Здесь налево.
Они вошли в крошечную комнату с невысоким потолком. Хотя у Чжао Синьи не было клаустрофобии — всё-таки он двадцать четыре на семь сидел в своей небольшой комнатушке и не испытывал никакого неудобства — здесь он ощутил давление стен. Место выглядело неуютным, по спине пробежался холодок.
В центре стоял каменный гроб, приоткрытая крышка была немного сдвинута в сторону.
Скиталец, видимо, не знакомый с чувством страха, с любопытством подошёл к нему и склонил голову вбок, попытался заглянуть внутрь, но не получил удовлетворения, свёл брови и обернулся.
— Посвети, человек.
Сянхэ подошёл и опустил горящий факел над крышкой. Пока Чжао Синьи стоял в стороне, Скиталец задумчиво почесал подбородок и попросил:
— Помо… нет, отодвинь крышку.
Если поначалу демонический принц собирался попросить о помощи, то быстро передумал и с усмешкой потребовал выполнить всю работу за него.
— Ваше Высочество, не откажитесь подержать факел?
— А сам не справишься?
Чжао Синьи не понимал, что нашло на Скитальца, поэтому сам перестал мяться в коридоре и подошёл к ним со словами:
— Я подержу.
Сянхэ кивнул с благодарностью и передал ему факел, после чего с усилием надавил на каменную крышку гроба. От сильного грохота со стен посыпалась пыль, Чжао Синьи нахмурился, сжимая факел в руках. На грязной поверхности он заметил пятно, подошёл ближе и сказал:
— Подожди.
Своим длинным и без того испачканным рукавом он стёр пыль, ожидая обнаружить изображение пиона — всё-таки за этот день оно встречалась на флагах, одежде и везде во дворце. Однако убрал руку и увидел змею, свернувшуюся в кольца и высунувшую язык. Сянхэ не успел отодвинуть крышку полностью, как из небольшой щели в воздух вылетел сразу десяток игл, остриями целясь в Чжао Синьи. Тот в ужасе застыл, широко раскрыв глаза, сглотнул и сделал шаг назад, крепче вцепился в древко факела, но наступил себе на ногу и чуть не упал. Иглы сорвались с места и, быстрее пуль, полетели на него. Перед глазами мелькнула одновременно зелёная и чёрная ткань: в обеих руках Скиталец держал кинжалы, лезвиями которых отбил часть, и не спешил опускать, в то время как Сянхэ отразил другие своим саньцзегунем*, что молниеносно вытащил из тёмной одежды.
* Саньцзегунь (кит. 三截棍) – боевой цеп из трёх секций.
— Спасибо, — выдавил из себя Чжао Синьи, когда иглы упали на каменный пол и затряслись.
Внутри гроба раздался грохот, как будто кто-то изнутри долбился о крышку. Сянхэ покрепче сжал связанные цепью три чёрные палки, закрывая Чжао Синьи и Скитальца своим телом. Демонический принц, открыто демонстрируя, что не нуждался в защите человека, обошёл его и приблизился к отверстию. Нечто с грохотом пропрыгало из одного конца гроба в другой и дорвалось до свободы: из-под крышки вылетел огромный неровный шар длиной, по меньшей мере, в целый бу*. Подобно ежу, он был покрыт огромным количеством иголок и пульсировал. В тишине раздалось мерное постукивание, словно билось чьё-то сердце. Тук-тук.
* Бу (кит. 步) – 1⅔ м.
Чжао Синьи в ужасе осознал, что из шара торчали трубы, напомнившие аорту и вену. И сам он формой походил на человеческое сердце.
Глава 26. Праздник Чистого Света
Заклинатели всех орденов взволнованно перешёптывались, однако по большей части оставались на своих местах, стараясь не поднимать панику, единицы судорожно подскакивали, но сразу опускались обратно. Людские чиновники расслабленно сидели за длинными столами, посмеивались и пили вино, пока главы орденов бросали в их стороны недовольные взгляды.
— Ваше Величество, стражники пока ничего не обнаружили, — вернулся с докладом один из слуг. Он чуть не упал в ноги императора, когда тот ударил кулаком по трону и громогласно произнёс:
— Ищите лучше! Почему так сложно отыскать проход?
Но затем постарался взять себя в руки и почесал чёрную бороду.
Первое время наследный принц нервно теребил свою губу, однако чуть не получил от отца за плохие манеры, после чего достал из рукава круглый веер с бордовой кисточкой, в центре был изображён дворец, окружённый цветущими пионами. Хотя на площади было прохладно, дул ветер, а солнце уже начинало клониться к горизонту, Му Тяньцзэ всё равно обмахивался им и иногда сжимал золотую раму.
Чжао Ушуй смотрел на принесённый шарик цинтуань, но аппетит совсем пропал, не хотелось даже надкусить и насладиться угощением, которое готовили лишь на праздник Чистого Света. Как бы младший брат ни раздражал своей глупостью и безответственностью, он всё равно искренне беспокоился. Рука невольно потянулась к поисковому талисману.