— Хотя демоны и не поминают усопших… — нарушил тишину Скиталец. — Я всё равно сжигаю бумажные деньги.
— Они же не достанутся никому, если не произнести имя получателя, или я не прав?
Именно так его учила мать: если Чжао Синьи хотел сжечь деньги для деда, то должен был назвать его имя, чтобы они дошли по назначению в другой мир. Если в новелле это работало иначе, то он успел забеспокоиться, что сказал глупость.
— Не переживай, имя я называю.
— Значит, ты потерял близкого?
Чжао Синьи понимал, что задал личный вопрос, хотя никто не просил его есть еду, которую сам не готовил*. Однако впервые они так спокойно разговаривали, словно являлись простыми друзьями, прогуливающимися по улице, а не пытающимися защититься от опасного мира, справиться с вынуждающими обстоятельствами или просто поддеть друг друга, в конце концов.
* Кит. 吃饱饭没事做 – «Есть еду, которую сам не готовил» (совать нос в чужие дела).
— Понимаешь, Чжао Умэн, — Скиталец бросил на него странный взгляд, но Чжао Синьи так и не смог разобрать его эмоции, — не всё так просто. Я ищу кое-кого уже несколько лет, но пока всё указывает на то, что тот человек уже не принадлежит этому миру.
Чжао Синьи удивился, что демонический принц решил открыться ему и поделиться переживаниями души. Он сам не стал бы на все четыре стороны рассказывать, если бы потерял кого-то из родных. Наверное, он бы совсем ни с кем не поговорил, как случилось после смерти дедушки — Чжао Синьи просто закрылся в своей комнате. Он уже тогда играл с товарищами в компьютерные игры, но не на профессиональном уровне, и не стримил, поэтому и подписчиков у него не было. Ни с кем из знакомых он не смог обсудить потерю близкого и со временем сам справился с давящей болью.
— Соболезную твоей утрате, — неформально ответил Чжао Синьи, совсем позабыв, что общался с Его Высочеством. А тот вдруг усмехнулся и легонько толкнул его локтем вбок.
— Отбрось печаль! Надежда умирает последней, и я буду верить в лучший исход.
— Тогда желаю, чтобы человек, которого ты ищешь, не успел покинуть этот мир.
— Эй, не надо так серьёзно, давай прогоним печаль. — Скиталец тепло улыбнулся, и в его глазах отразилось тёмно-оранжевое небо. — Пойдём скорее жечь деньги.
У городских врат к ним приблизился стражник с копьём, осмотрел путников с ног до головы и пропустил без лишних слов — наверное, уже запомнил их. Не успели они пройти и нескольких чжанов, как глаза защипало от застилающего воздух дыма, в нос ударил слишком насыщенный, густой запах благовоний, среди которых Чжао Синьи отличил знакомые лаванду и цитрусы. Он помахал рукой перед лицом, но это мало чем помогло. Ужасной идеей было собрать толпу людей и заклинателей в городе и заставить их жечь благовония на улице, а не где-то в отдалении в кругу семьи — пусть и большом, но с населением столицы и приезжих тот бы в жизни не сравнился.
В некоторых местах стояли специальные круглые сосуды, напоминавшие тарелки, в них горели огоньки. Люди подходили, опускали в них палочку, стоявшую на специальных прилавках, поджигали и отходили. На длинных столах также лежали стопки с бумажными деньгами — их сжигали, чтобы в мире мёртвых усопшие могли жить не в бедности, а с хоть какими-то благами дожидались своей очереди на колесо реинкарнации.
Скиталец взял в руки две палочки, одну из них протянул Чжао Синьи, затем опустил кончик в огонь, вынул и уступил место. В этом мире Чжао Синьи было не для кого жечь благовония: вряд ли мир мёртвых из его реальности, если таковой вообще существовал, как-то пересекался со здешним миром призраков. Однако его персонаж Чжао Умэн происходил из знатного клана Чжао, основавшего один из Пяти Великих орденов, наверняка их семья жгла благовония и деньги для всех предков, чтобы каждый из них зажиточно проводил свои дни после смерти, пока не переродится вновь. Чжао Синьи никого из них не знал, но всё равно опустил палочку в сосуд с огнём, дождался, когда загорится конец, и затем отошёл к Скитальцу.
— Потуши, — улыбнулся демонический принц.
На его палочке не виднелось пламени: лишь почерневшая часть, над которой поднималась струйка дыма. Чжао Синьи помахал своей из стороны в сторону, однако огонь разжёгся только сильнее, добрался до широкого перепачканного рукава и совершенно случайно переполз на ткань. Не говоря ни слова, Скиталец вытянул перед ним указательный и средний палец и выпустил тонкую струю воды, мигом потушив рукав. Чжао Синьи затряс рукой, пока демонический принц с ловкостью выхватил палочку из его рук и несколько раз махнул ей — пламя погасло, — после чего вернул обратно.