На ногу ступать уже было гораздо легче, но Чжао Синьи всё равно продолжал прихрамывать. Он не спешил падать на кровать и отдыхать, а схватился руками за светло-голубое покрывало и медленно опустился на холодный деревянный пол, подтянул к себе ноги. Пальцами стянул сапоги с пятки и отбросил их в сторону. Позу лотоса он не принял, но в коленях всё равно согнул, а больную положил сверху на ярко-красную, местами порванную ткань, скрывающую под собой здоровую. Конечности всё ещё ощущались непривычно гибкими, но хотя бы Чжао Синьи уже не чувствовал себя совсем чужим в этом теле. Благодаря Скитальцу волосы не лезли в лицо, поэтому он даже позабыл об их непривычной длине. Не издавая ни звука, Чжао Синьи, всё ещё в порванном красном тряпье, закрыл глаза и попытался погрузиться в себя, отдалиться от мыслей и окружающих звуков. Он всё ещё слышал шелест листьев и кустов, громкое стрекотание насекомых и даже текущую далеко внизу реку, плеск от ударов воды о камни. Но не к этому он стремился, а собирался глубже уйти себя, прочувствовать свою ци и понять, как ей управлять, однако ни посторонние шумы, ни собственные мысли никуда не исчезали.
В какой-то момент весь настрой сбила Дин Сю и вбежала в небольшой домик с криками:
— Шишу!
Вслед за ней зашёл Ду Ян с деревянным подносом в руках, над которым возвышались клубы пара. В своих же руках девочка принесла чистый комплект формы ордена Цинху Чжао вместе с новой обувью. Она вдруг застыла на месте и низко поклонилась:
— Просим прощения за вторжение!
Чжао Синьи еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Эти дети уже вошли, чего теперь топтались у входа? Он поднял голову и махнул рукой, всё равно уже не сосредоточится. Дин Сю осторожно положила сложенную белую форму на край кровати, после чего резко выхватила поднос из рук опешившего Ду Яна и опустилась на пол перед своим шишу, осторожно подвинула к нему и опустила голову.
— Приятного аппетита, шишу! Вам что-нибудь ещё принести?
Он просто отмахнулся.
— Нет, спасибо, идите.
Помимо плошки риса юные адепты принесли рыбу, варёные овощи, много зелени. Отдельно стоял небольшой чайник с пиалой, кроме них лежала глубокая ложка и палочки.
Когда отдалённый звук шагов начал стихать, Чжао Синьи вспомнил, что не отказался бы от трактатов по использованию ци, но уже не стал выбегать из дома и звать убежавших Дин Сю и Ду Яна.
— Система, тут библиотека есть?
Он бросил взгляд в сторону свитков на полках и решил потом првоерить их, но сомневался, что найдёт здесь необходимое.
[Да.]
— Где она находится?
Пока он говорил, взял с подноса горячую плошку и палочки, положил себе в рот рис. Переварили. А может, специально принесли помягче.
[Одна на пике Лазурных Ударов в резиденции главы ордена, вторая здесь, на пике Яростных Ветвей.]
Было приятно, когда «гид»-Система спокойно отвечала без едких комментариев. Чжао Синьи решил ещё немного попытаться самостоятельно нащупать свою ци и в случае провала всё-таки наведаться в библиотеку.
Вскоре он отставил пустой поднос в сторону, а сам поднялся и сбросил с себя красный ханьфу. Внимательная Дин Сю принесла не только верхнюю часть формы ордена Цинху Чжао, но также и чжунъи* из плотной белой ткани. Чжао Синьи бросил взгляд на прикрытую учениками дверь, надеясь, что никто не зайдёт, затем сбросил на пол всю одежду и остался полностью голым. Хвост, связанный Скитальцем красной лентой, прикрывал лишь часть его спины. Пока он разворачивал нижнее бельё, дверь яростно распахнули, и недовольный крик пронёсся по помещению:
— Чжао Умэн, может, отец и сказал...
* Чжунъи (кит. 中衣) или чжундань (кит. 中單) – нательное бельё.
Однако Чжао Ушуй тут же замолк, в то время как хозяин домика просверлил его сердитым взглядом. Спасибо на том, что зашёл всего лишь брат, а не юные адепты прибежали с новыми беспокойствами или не глава ордена решил побеседовать.
Чжао Синьи большую часть времени ходил в обычном спортивном костюме и не носил традиционную одежду, поэтому обилие слоёв удивляло его. Более того, их было непросто правильно надеть. Он влез в нижние белые штаны под осуждающий взгляд Чжао Ушуя — Чжао Синьи прекрасно чувствовал, как тот недовольно смотрел на него, но не собирался обсуждать с ним свой гардероб. По меркам людей из этого мира он всё ещё выглядел голым, зато сам больше не стыдился своего вида, поэтому невозмутимо сунул ноги в длинные белые носки, наконец-то накинул на себя чжунъи, вдел руки в рукава и осознал, что не помнил, какой слой носили сверху. Он бездумно подтянул сначала левую, затем накрыл её правой частью, но не успел подвязать, как к нему в ужасе ринулся Чжао Ушуй: