— Нет, отец, — он наконец-то подал голос.
— Умэн прав, отец, мы собираемся стать учителями, а не отправляться на задание.
— Я не готов становиться учителем, — добавил Чжао Синьи. Надо было срочно придумать какую-то отговорку.
— Умэн, все через это рано или поздно проходят.
Пока братья препирались, Чжао Уцюэ провёл рукой по стопке свитков на столе, достал нужный и обернулся к сыновьям, но те уже перешли на крики.
— Сам становись учителем.
— Отец не собирается проводить церемонию без тебя, а заложивших основы адептов двое.
— Так бери сразу двоих.
— Какой ты умный, Умэн!
Чжао Уцюэ влез между ними со словами:
— Прекратите.
Однако оба наклонились в другую сторону, выглянули из-за его плеча и продолжили кричать:
— Что, Умэн, тебе уже не нравятся ученики среди заклинателей?
Чжао Синьи дёрнул верхней губой, не понимая, что имел в виду старший брат, а тот продолжал:
— Может, как аптекарь Тан, захотел взять демона в ученики и теперь отказываешься от наших адептов?
Хотя Чжао Синьи предпочитал избегать подобных споров, сейчас от обвинений Чжао Ушуя в его груди закипала ярость.
— Может, ты сам позорным поражением потерял перед ними лицо и местом главы пика пытаешься заполучить уважение в глазах других?
— Я хотя бы не прислуживал им.
— Прекратите!
Громкий крик разнёсся по всему пику Лазурных Ударов и ещё некоторое время звенел в ушах Чжао Синьи. Глава ордена сердито смотрел на обоих сыновей и тяжело дышал, ноздри его сильно раздувались.
— Немедленно сели перед воротами в резиденцию и задумались над своим поведением. Если хоть слово сорвётся с ваших уст, велю выпороть обоих.
Он уже не кричал, однако его голос звонким эхом отдавался в головах. Чжао Ушуй наконец-то отвлёкся от младшего брата и обратил внимание на главу ордена.
— Но отец, мы же уже не дети.
— Молчать!
Чжао Уцюэ вытолкнул сыновей за дверь и за шкирку протащил их к выходу из резиденции, а Чжао Синьи догадался, от кого его старший брат подхватил эту привычку. Однако отец разжал пальцы, и в следующий миг сильная ци придавила обоих к земле. Чжао Синьи ощутил невероятную тяжесть, словно на него взвалили десяток мешков с рисом. Голова его едва не ударилась о траву, а пальцы глубоко впились в засохшую грязь, он был не в силах даже взглянуть на главу ордена, пока тот сурово говорил:
— Будете неделю так сидеть.
Чжао Ушуй выкрикнул:
— Неделю?! Но это же позор...
Самого Чжао Синьи не волновало, потеряет ли он лицо в глазах адептов ордена Цинху Чжао подобным наказанием, он только не желал тратить время впустую, поэтому тоже заговорил:
— Отец, мы просим прощения.
— Да, отец, — подхватил его Чжао Ушуй, — мы были не правы.
Однако новая волна придавила их с большей силой, и оба брата даже рта приоткрыть не смогли, пока Чжао Уцюэ не скрылся в своей резиденции.
Повисло напряжение, некоторое время они молча сидели и ничего не делали, но Чжао Синьи решил более не терять времени. Хотя поза для практик была не самой удобной, так как сидел он на коленях, он всё же прикрыл глаза, положил сжатые в кулак руки себе на ноги и попытался сосредоточиться, отдалиться от мирского шума.
Снаружи уже стало гораздо теплее по сравнению с предыдущими днями, ветер не пытался заморозить нос и пустить сопли, солнечные лучи пригревали спины заклинателей. Чжао Ушуй не издавал ни звука — сердито сжимал и разжимал кулаки, царапал ногтями свои ноги и стискивал челюсти: для будущего главы пика было позором отбывать наказание на коленях перед резиденцией главы ордена, словно провинился какой-то ученик. Чжао Синьи же это не беспокоило. Он намеренно перенаправлял потоки ци в своём организме и заставлял их двигаться так, как он сам пожелал.
Когда солнце уже начало опускаться за горизонт, на небе появились ярко-оранжевые и розовые разводы, подобные созревшим персикам, за спинами братьев Чжао раздался мальчишеский голос:
— Шишу?
Оба обернулись и увидели Ду Жэсиня — старшего брата Ду Яна, тот с удивлением смотрел на них и хлопал глазами. Он пришёл не один, за его спиной стояла Чжао Унань — старшая сестра Ушуя и Умэна. Та с удивлением вскинула брови и рассмеялась:
— И как это понимать?
Глава ордена запретил им разговаривать, поэтому Чжао Ушуй отвернулся, впился ногтями в колени и промолчал. Чжао Синьи тоже не стал произносить ни слова, и в этот момент из резиденции показался сам Чжао Уцюэ.
— Унань, ты пришла.
Он даже не обратил внимания на сыновей, с важным видом прошёл мимо и приблизился к дочери, а вот та с усмешкой поинтересовалась:
— Чем это Ушуй и Умэн так провинились, что теперь сидят перед входом как ученики?