* Кит. 如坐针毡 – «Сидеть как на подстилке из иголок» (сидеть как на иголках, испытывать беспокойство).
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь людскими голосами где-то внизу, цокотом копыт, скрипом колёс проезжающих мимо телег. Вскоре эти звуки Чжао Синьи начал воспринимать как фон, который его сознание уже научилось заглушать, неосознанно он погрузился в медитацию, ощущая лишь потоки ци, пока голос Скитальца не нарушил его спокойствие.
— Куда подевал красную ленту?
— А?
Внезапный вопрос, подобный врагу, неожиданно выскочившему из тумана войны, привёл Чжао Синьи в замешательство. Он потерял всю концентрацию, перестал замечать течение ци в своём организме и обратил внимание на демонического принца по соседству.
— В последнюю, а вернее, — Скиталец мило улыбнулся, — в последние две наши встречи ты носил красную ленту. Цветы персика, должно быть, уже завяли, но меня интересует судьба ленты.
Чжао Синьи приподнял сведённые брови, на лбу проступили морщинки. Он совершенно не беспокоился о собственном внешнем виде, поэтому надевал то, что приносили юные адепты ордена Цинху Чжао. Хвост ему однажды переплетала Дин Сю, когда приносила еду в пагоду на пике Лазурных Ударов, звала спуститься отобедать — возможно, тогда и заменила ленту.
Не дождавшись ответа, Скиталец продолжил:
— Ты сам её снял, а может, несчастный случай разделил вас?
От его слов Чжао Синьи чуть не поперхнулся, почувствовав себя оскорблённым.
— Ваше Высочество считает, что моя жизнь состоит из несчастных случаев?
— Нет, неделю ты же продержался, а что далее случилось с лентой, Моё Высочество не ведает и жаждет узнать. Так расскажешь?
В его глазах застыли хитрые огоньки. Скиталец даже успел вытащить из крыши соломинку и от скуки теперь пожёвывал её передними зубами, продолжая расслабленно лежать на спине.
— Не помню я, — фыркнул Чжао Синьи и отвернулся.
— Не помнишь или не хочешь помнить?
Он с трудом сдерживался, чтобы не закрыть уши и не спрыгнуть. Уже начинал жалеть, что согласился объединиться с ним, уж лучше бы в одиночку следил за одной из частей деревни. Снизу до них вдруг донёсся доброжелательный голос:
— Господа бессмертные, угощайтесь!
Подноса вроде тех, что приносили Ду Ян и Дин Сю, у простой женщины не нашлось, она держала в руках неотёсанную доску. Там стояли простые пиалы с рисом, над которыми поднимались клубы пара и раздувались несильными порывами ветра, также мелкая жареная рыба и небольшая гора золотых нитей* — их Чжао Синьи сразу узнал, так как в семейном ресторане часто готовили разные виды грибов.
* Название зимнего опёнка в Китае (кит. 金针菇).
Не успел он среагировать, как Скиталец спрыгнул на землю и отблагодарил добрую женщину, забрал из её рук самодельный поднос и ловко взобрался обратно на крышу, не выронив ни единой рисинки. Солома лежала неровно и после зимы в некоторых местах прогнулась, поэтому доску было тяжело поставить ровно, однако Скитальцу удалось это сделать. Он сразу взял пиалу с рисом и палочками и принялся за еду, только через некоторое время обратил внимание, что Чжао Синьи даже не шелохнулся.
— Присоединяйся, — предложил он с набитым ртом и кивнул в сторону второй пиалы.
Чжао Синьи приподнял обе брови, смерил его недовольным взглядом и решил поумничать:
— Если я правильно услышал, то эта милая женщина угощает заклинателей, а не демонических принцев.
Скиталец ненадолго замолчал, даже жевать перестал, затем сглотнул, опустил пиалу на поднос и вдруг расхохотался на всю деревню. Чжао Синьи бы не удивился, если бы столь громкий смех донёсся до всех углов и знакомых им заклинателей. Ему и самому пришлось прикрыть рот рукой и прокашляться — настолько заразительным оказался смех, что сложно было сдержать улыбку.
— Чжао Умэн, — наконец, произнёс тот, стараясь вновь не заржать, на его глазах даже слёзы выступили, — я и подумать не мог, что ты такой мелочный!
— Я же не запрещаю Вашему Высочеству есть, а просто напоминаю.
Их взгляды пересеклись. Несколько секунд Скиталец смотрел с совершенно серьёзным выражением лица, даже не моргал, потом схватился за живот, и его весёлый смех вновь разнёсся по окрестностям. Прохожие поднимали головы кверху и тоже улыбались.
Через некоторое время Скиталец всё-таки смог выдать разборчивые слова:
— Твоих… запретов мне не хватало.
Чжао Синьи даже неловко чувствовал себя. Он не собирался становиться личным шутом Его Высочества! Поэтому тоже взял пиалу с рисом и наполовину отвернулся — так, чтобы Скитальца было видно боковым зрением. Опасно оставаться спиной к демону, ещё вонзит кинжал, когда тот потеряет бдительность.