Остальная часть дня прошла в относительной тишине. Скиталец опять разлёгся на крыше и на этот раз вертел в руках бамбуковую флейту, но больше не играл на ней. Стоило солнцу опуститься за горизонт, как поднялся ветер, и Чжао Синьи поёжился от холода, обнял себя за ноги. Даже пожалел, что оставил меховой доупэн в ордене, заменив его более тонким пифэном. Ненадолго выглянувшие звёзды скрылись за густыми облаками, что набежали совершенно внезапно после ясного солнечного дня.
В деревне Лазурных Кустов повисла тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра.
Чжао Синьи крепко обнимал свои колени и поглядывал вниз, хоть при этом не старался ничего рассмотреть в темноте. Когда что-то коснулось его плеча, дыхание его перехватило, он испытал дикий ужас, подскочил на месте и со всей силы впился пальцами в чужую руку, желая сбросить с себя возможного зомби. Не хватало пострадать, как женщина, которую заклинатели повстречали этим утром.
— Чжао Умэн, это я, — тихо проговорил Скиталец и зашипел от боли.
— Ой, извини.
Чжао Синьи разжал пальцы и виновато убрал руку за спину, опираясь на неё, но затем решил возмутиться:
— Ты сам виноват, что напугал…
— Тихо! — прошипел на него Скиталец, с болью тряся перед собой повреждённой конечностью, а затем указал куда-то вниз. — Смотри.
С противоположной стороны от той, куда был прежде направлен взор Чжао Синьи, по дороге медленно передвигалась человеческая фигура, пошатываясь из стороны в сторону. В темноте было невозможно разглядеть, являлась она женщиной или мужчиной.
Скиталец бесшумно прополз к краю крыши, но спрыгивать не спешил.
Холодок пробежал по спине Чжао Синьи, а в груди начало разрастаться неописуемое чувство ужаса. Дыхание стало затруднённым, пришлось даже рот приоткрыть. Несколько секунд назад он испугался внезапного прикосновения, но сейчас никто его не трогал. Чжао Синьи почувствовал себя ребёнком, которому в темноте виднелось, как из-под кровати и других щелей выползали монстры. Сердце учащённо билось, пока он сжимал руки в кулаки, ногти неприятно впивались в кожу. Чжао Синьи мысленно пытался успокоить себя, убедить, что ничего страшного не случилось, старался медленнее и глубже дышать, дольше выдыхать. Но затем до ушей донеслась нежная мелодия. Её играли неспешно, растягивая удовольствие, и от одного звучания хотелось одновременно расплакаться, броситься в объятия матери — настолько грустной она была, но одновременно с этим сердце ускоряло свой темп, а в горле словно встал ком и не позволил вдохнуть. Спина напряглась, тело дрожало от страха. Пока он не мог успокоиться, Скиталец тихо спрыгнул и приземлился на корточки. Чжао Синьи вздрогнул, не желая оставаться в одиночестве на соломенной крыше, и ринулся за ним с криком:
— Подожди!
Не заметив края, он сорвался и полетел вниз, словно брошенный мешок риса, как его и описывал принц ранее. Чжао Синьи был готов с болью удариться о твёрдую землю, даже прикрыл глаза и нахмурился, однако поймали его сильные руки. Скиталец смягчил его падение, после чего сердито опустил на землю и прошипел недовольным шёпотом:
— Ты что творишь, Чжао Умэн?
Фигура, за которой они наблюдали, что-то прорычала и помчалась вперёд по дороге. Скиталец рванул за ней, оставив Чжао Синьи одного. Чуть не запутавшись в полах длинного грязного пифэна, он всё-таки поднялся на ноги и помчался следом на дрожавших ногах. Отдалённая мелодия по-прежнему вызывала ужас, и он просил небеса вернуть его обратно в свой мир, однако его просьбу не исполнили.
Вместо этого ночное небо рассекла белая паутина грозы, на миг покрыла чёрное полотно тонким узором и погасла. Послышался грохот, заглушивший тихую мелодию, и следом за ним хлынул дождь.
Чжао Синьи изо всех сил нёсся за Скитальцем, боясь потерять своё единственное спасение. Тот отдалялся, и Чжао Синьи, спотыкаясь, неосознанно наполнил ноги своей ци, из-за чего стал бежать гораздо быстрее. Он не чувствовал усталости и не обращал внимания на дождь, скрывавший окружавшие силуэты своей пеленой. Врага он давно потерял из виду, но продолжал следить за Скитальцем и мчаться следом.
Вскоре они покинули пределы деревни Лазурных Кустов и выбежали на поляну, где днём заклинатели повстречали демонического принца, но здесь не остановились, а понеслись дальше быстрее ветра. Чжао Синьи больше не слышал мелодии, остался лишь звук собственных шагов и оглушительные раскаты грома, однако те не вызывали столь сильный ужас, который он только что испытал. Ноги больше не дрожали, и он просто нёсся вперёд.