За это время успело резко потеплеть: Чжао Синьи надевал свой пифэн, только если приходилось выходить наружу в прохладную ночь, в остальное время солнце не давало замёрзнуть. Пока он рассматривал талисманы и силился найти знакомые символы или хотя бы их части, на одном из них обнаружил иероглиф «ливень», и вскоре после этого в противоположном конце комнаты его взгляд зацепился за «ткань». В голове Чжао Синьи всплыл образ водопада*, поэтому уже в следующее мгновение он, словно подгоняемый криками матери, гнавшей его с кухни за подгоревшее мясо, вылетел из домика и помчался по тропинке вниз с холма.
* В китайском слово «водопад» (кит. 瀑布) состоит из двух иероглифов: ливень и ткань.
За проведённое в ордене время он слышал о близлежащих местах и узнал, что в лесу, неподалёку от персикового дерева, земля шла настолько неровно, что бурный ручей перетекал в водопад — и водопад не маленький, хоть Чжао Синьи ещё и не успел убедиться в этом лично. Из прочитанных новелл он помнил, что зачастую монахи медитировали в подобных местах: находили себе торчащий из скалы камень и сидели там днями напролёт, пока по спине хлестал бурный поток. Чжао Синьи решил, что подобный способ медитации мог помочь ему продвинуться в познании собственного тела и потоков ци, поэтому решил проверить.
Его приподнятое настроение, подобно раскату грома в ясный день, подпортил механический голос:
[Синьи, чему Вы так радуетесь?]
Чжао Синьи не разговаривал с Системой несколько недель и умудрился забыть о её существовании.
— Я собираюсь медитировать у водопада, — заявил он на полном серьёзе и приготовился к насмешкам с её стороны.
[Думаете, поможет? (´∀`*)]
— Не проверю — не узнаю.
Он перешёл увешанный талисманами мост надо рвом, после чего вскочил на меч и полетел в сторону персикового дерева.
Адепты пика Лазурных Ударов поднялись с первыми лучами солнца и сразу взялись за мечи и талисманы, привыкшие тренироваться с раннего утра. Хотя глава ордена Цинху Чжао настаивал на утренней медитации, другие старейшины не препятствовали ученикам и позволяли выплёскивать энергию молодых, льющуюся через край — звон металла разносился по всем холмам и будил ещё не проснувшихся адептов остальных пиков. Ничто не предвещало беды.
Чжао Уцюэ сидел за низким столом в своей резиденции на пике Лазурных Ударов, записывал распоряжения и откладывал их на край. Завтра на рассвете орден Цинху Чжао практически полным составом обязан выехать в столицу Минцзин — этого требовал император людей. Более того, он настаивал, чтобы каждый адепт из Пяти Великих орденов без исключения явился на важное событие — император желал вместе встретить праздник Чистого Света и показать близость людей и заклинателей. С большим трудом главы уговорили разрешить оставить нескольких старейшин в орденах, где хранилось опасное оружие, а также важные свитки с информацией об особых техниках и так далее. Сами главы орденов не могли отказаться и были обязаны явиться в столицу вместе со своими детьми, поэтому Чжао Уцюэ принял решение оставить на холмах Лазурного Тигра не просто старейшин, а нескольких глав пиков. Обычно император не вмешивался в дела заклинателей, но в этот раз упрямился, как бык*.
* Кит. 犟得象牛 – «Упрям, как бык» (аналог «упрям, как осёл»).
Адептам, ещё не ставшим полноценными учениками ордена Цинху Чжао, глава ордена предлагал на несколько дней вернуться в их семьи — отправиться в родные города и деревни, но не всем было куда пойти. Он не мог оставить их на территории ордена по указу императора, и также непросто было передвигаться таким большим составом. Старшие заклинатели полетят на мечах, неопытные младшие будут под их присмотром, а для совсем юных адептов пришлось нанять лошадей: путь до столицы был не близким, а Чжао Уцюэ переживал за безопасность каждого адепта ордена Цинху Чжао — не все смогут лететь целый день. Тела совсем юных адептов, в особенности не успевших заложить основы, не справятся с такой нагрузкой.
Двери в резиденцию вдруг распахнулись, и порыв ветра взъерошил волосы главы, а заодно подцепил со стола только написанные письма и сдул их на пол. В помещение ворвался Чжао Ушуй, принялся размахивать руками и причитать:
— Отец, Умэн уже столько времени без дела сидит на пике Яростных Ветвей, дайте нам уже учеников!
Чжао Уцюэ схватился двумя пальцами за переносицу и постарался ответить помягче:
— Ушуй, ты не забыл о завтрашнем дне?
— А что завтра будет?
В глазах старшего сына застыло искренне непонимание.