- Эх, зря вы тогда от меня убежали! - по-отечески пожурил меня мистер Тореро. - Хорошо еще, что все обошлось, а то могло быть и хуже.
- Могло, - согласилась я, вглядываясь в хитрющую Ингину физиономию. Меня почему-то не покидало ощущение, что она готовит мне какой-то подвох.
- Ну выздоравливайте, - пожелал мне мистер Тореро и поднялся со стула.
- И это все? - разочарованно подумала я вслух, провожая его долгим взглядом.
- Не все, не все, - защебетала Инга, - сейчас будет еще один сюрприз, самый главный. - И захлопала в ладоши. - Раз, два, три - елочка, гори!
При чем тут елочка? Крыша у нее не в порядке, что ли?
Дверь распахнулась, но елочки за ней не обнаружилось. Зато обнаружился Отто. Ну все, сейчас полезет с объяснениями, обреченно подумала я.
- Это Отто Кетлинг, - торжественно объявила Инга, чуть не лопаясь от счастья.
- Надо же, а я и не знала. - Я не выразила особенной радости.
- А теперь спроси, как моя фамилия? - потребовала от меня Инга.
И чего, спрашивается, лезет к больному человеку со всякими глупостями?
- Отстань, - попросила я Ингу и отвернулась к стене. Один раз в жизни поболеть спокойно не дадут.
- Ну, Тань, ну спроси, что тебе стоит, - клянчила за моей спиной Инга, потом вздохнула обиженно. - Ну ладно, раз не хочешь спрашивать, так скажу: Ти-зенгаузен-Кетлинг.
- Че-го? - Я резво приняла первоначальное положение.
- Но это еще не все! - Инга наслаждалась произведенным эффектом. - Ты тоже Тизенгаузен-Кетлинг. Представляешь?
- Кто-кто? Я? - Я посмотрела на Отто. Похоже, он заразил Ингу своим безумием.
А тот, видно, только того и ждал. Сразу затарахтел:
- Я же говорил, что мы все обсудим втроем. Вот и наступил такой момент! Наконец я вас нашел, и вы, слава богу, живы. Вы просто не представляете, как я счастлив!
- Чего он несет? - Я переключилась на Ингу, хотя и от той, как показали сегодняшние события, ожидать чего-нибудь вразумительного было нелегко.
- Он несет... То есть он говорит сущую правду. Мы с тобой, оказывается, троюродные сестры. А он тоже нам родственник, дальний какой-то, но неважно. И все мы наследники зашибенного состояния, прикинь?
- Врешь! Так не бывает! - Я расплылась в идиотской улыбочке.
- Бывает, бывает. - Инга чуть не на одной ножке по палате запрыгала. А Ованес каким-то образом про меня пронюхал, ну про то, что я из этих Тизенгаузенов... Поэтому он уговорил меня написать завещание, а я написала, я ведь ничего не знала. А потом он задумал от меня избавиться. Ну и от Сережи заодно. Сережино похищение он организовал, с помощью Сони, конечно. А аварии никакой не было, просто они меня в подвале держали. Если бы не ты, даже не знаю, чем бы все кончилось. И если бы не Отто. - Она ласково потрепала по плечу довольного племянника тети Любы.
Значит, наследство? Вот из-за чего весь сыр-бор, а Юрис - всего лишь случайность, побочная линия в этой запутанной истории. А Покемон-то каков, оказался еще отвратительнее, чем я думала. Позарился на Ингино наследство, с его-то несметными богатствами. Вот уж действительно, деньги к деньгам, а дерьмо к дерьму.
Инга все не могла успокоиться, прямо висла на бедном Отто и награждала его бесчисленными комплиментами за самоотверженность. А меня любопытство донимало, кто подкинул Буяну палку сервелата, на которой я растянулась, когда в потемках рыскала во дворе у долгоносиков. Предчувствия меня не обманули, Отто не стал отпираться и честно признался, что в тот памятный вечер побывал на чердаке "Броненосца "Потемкина", где и разыскал заветную фотографию Ингиного прапра... - одним словом, пращура.
***
Ну то, что мы с Ингой троюродные сестры по отцовской линии, я еще как-то переварила. Можно сказать, я этому даже не очень сильно удивилась. В конце концов наше родство хоть как-то объясняло то бесрассудство, с которым я бросилась в бездонный омут Ингиных страстей-мордастей. А вот общий пращур с двойной фамилией Тизенгаузен-Кетлинг у меня в голове совершенно не укладывался. Да если бы дело было только в фамилии, а то ведь еще и в титуле. Барон Тизенгаузен-Кетлинг! Разбудите меня, уколите цыганской иголкой, полейте холодной водой из чайника! Да посмотрите на мою русопятую физиономию, в конце концов, и сразу станет ясно, что бароны в моем роду по всем законам генетики исключаются. Неудивительно, что я еще долго глупо хихикала и замечала к месту и не к месту:
- А может, он все-таки не Тизенгаузен, а Мюнхгаузен?
А Отто мне популярно объяснял, что барон Мюнхгаузен - не менее реальное лицо, чем наш один на троих титулованный прадедушка. И потомки у него тоже имеются. Правда, о наследственных делах ничего не известно. Может, просто делить нечего, поскольку знаменитый предок сильно промотался при жизни?
Кстати, о наследстве. Я долго не могла осмыслить сам факт его существования. Мне, уроженке забытого богом Виллабаджо, за всю жизнь и рубля в лотерею не выигравшей, что-то причиталось! Просто так, за самые обычные серые глазки. И каждый раз, как на меня накатывала очередная волна сомнений, неутомимый Отто предпринимал пространные экскурсы в историю семьи Тизенгаузен-Кетлинг. С его помощью я уже, можно сказать, все генеалогическое дерево облазила от корня до верхушки, но продолжала подозревать, что тут не обошлось без какой-нибудь путаницы.
- Все много раз проверено, ошибки быть не может, - терпеливо вдалбливал мне в голову Отто. - Дело в том, что наше родство - по линии Кетлингов, выходцев из Швеции. Долгое время считалось, что из Кетлингов никого не осталось. Да так оно и было, в Европе не осталось, а о тех, что в России, никто ничего не знал. Полагали, что все они погибли во время революции. А они уцелели, потому что сменили фамилии. Даже дети не знали, кто их родители на самом деле, что уж говорить о внуках и правнуках!
Я кивала головой, как кукла с батарейкой в животе: мол, мне понятно, а на самом деле все, как и прежде, плавало в тумане. На кой черт, к примеру, Отто нас с Ингой разыскивал? Не проще ли ему, с его американскими нравами, было прикарманить все наследство, а не делиться с какими-то сомнительными родственницами по отцовской линии, к тому же затерянными на бескрайних и диких просторах России? Однако и этому, представьте себе, нашлось объяснение. Оказывается, долгожительница тетя Люба, царство ей небесное, составила завещание необычайно изощренным образом.
Предсмертная воля хитрой старушенции, как я поняла из заумных объяснений Отто, состояла в следующем. Отто получал пятьдесят процентов несметных сокровищ Тизенгаузенов-Кетлингов только при условии, что вторая половина наследства будет по-братски разделена между российскими потомками старинного баронского рода. В противном же случае ему причитался сущий мизер: пара отелей на Канарах, поместье в Ирландии, персональный "Боинг" и еще что-то по мелочи. Остальное, включая и нашу с Ингой долю, жертвовалось на благотворительность.
Так что у бескорыстной на первый взгляд самоотверженности кузена Отто была очень даже корыстная подоплека. На том же, собственно, зиждились и все его родственные чувства, включающие поразительную сентиментальность и невообразимые переживания за нашу с Ингой судьбу. Страшно подумать, что с ним творилось, когда он узнал о нависшей над нами опасности! Наверное, это ужасно - видеть, как громадное состояние медленно и торжественно уплывает у тебя из-под носа в самый последний момент. Я говорю "наверное", потому что мне подобные сильные чувства, к великому сожалению, неведомы. Даже теперь, после того, как я с помощью Отто вступила в права наследования.
Что касается Инги, то ее финт с нежданным богатством, свалившимся на голову, нисколечко не удивил: дескать, одним наследством больше, одним меньше. Впрочем, резкие, как виражи истребителя, повороты судьбы - это в ее стиле, чего не скажешь обо мне. Для меня вот так вот, в одночасье, без всякой подготовки сменить Виллабаджо на Виллариба - серьезное испытание, я даже боялась, что мой ослабленный испытаниями организм не выдержит перегрузок.