– Ты намекаешь, что я слишком много болтаю?
– Нет. Но я серьезно тебе говорю: тебе надо поступать, не губи себе жизнь. Сделай одолжение, окончи школу.
– Сколько у тебя было высших баллов за экзамены[2]?
– Четыре.
– Ого! Ты гений, что ли?
– Типа того.
– Борода тебя старит и не идет совсем. Ты ее отпустил, потому что лицо слишком вытянутое? Зря старался: не помогло. А вообще ты красавчик: зеленые глаза, темные брови, изящный нос… Только выглядишь нездоровым, по правде сказать: худой, сутулый. Тебе бы надо получше следить за собой.
– Господи, если я так кошмарно выгляжу, как же мне, черт возьми, удалось уломать такого специалиста в области стиля…
– Именно что уломать, – перебила она. – К тому же твой друг Джон настойчиво пытался объяснить мне в мучительных подробностях, как именно он планировал чинить свой мотоцикл.
– Захватывающая тема, – согласился я и вздохнул. Она была права. Эта глупая семнадцатилетняя девчонка была права во всем. Удивительно. Кожа у меня начала покрываться мурашками. Время подходило, но не здесь же и не на глазах у ребенка, в конце концов!
– Нам пора, – сказала она, будто угадав мои мысли. – Я в душ.
– Ты уверена, что здесь есть душ?
– Есть, я проверяла. – И она направилась к корме.
Я присел на койку. Умница. Продолбает свою жизнь, а мне-то что. На откидном столике валялись ее шмотки: заколка для волос, гребень, сумочка. Я открыл сумочку, взял из нее банкноту в десять фунтов, положил в карман, подумал, положил обратно в сумочку, подумал еще – и купюра все же упокоилась в моем кармане.
Послышался звук льющейся воды. Наконец появилась девица, обмотанная полотенцем.
– Хороша водичка, – сказала она.
– Ну ты даешь! Мне вот так слабо.
– То есть?
– Я не могу мыться под холодной водой, мне подавай удобства.
– Но я мылась горячей.
– Не понял?
– Я включила нагреватель, – пояснила она с наивностью во взоре.
– Но тут же нет электричества, – проговорил я, чувствуя, как на загривке выступает холодный пот.
– А я его включила. Я знаю как: мне приходилось бывать на яхтах, мой дядя Ф…
– Господи! Свет же подает сигнал на пульт охранника, давая знать, что в лодке кто-то есть! – С этими словами я бросился наверх. Глянул через три ряда лодок на будку. Надо ли сомневаться: охранник уже направлялся сюда, чтобы проверить, почему загорелся сигнал, хотя лодку никто не брал. – Твою мать, быстро собирай свое барахло!
Я схватил ее за руку в тот момент, когда она пыталась одновременно натянуть на себя брюки и футболку. Напяливая на себя куртку, я вылез на палубу. Охранник уже был на мостике, он особо не торопился, хрустел чипсами. Само безразличие – он ведь знал, что нам все равно никуда не деться, потому что единственный путь как с лодки, так и на лодку – через него. Нам остается только укрыться на другой лодке, или плыть к пристани, или переть прямо на него в надежде выкрутиться.
– Держись серьезно, – сказал я, помогая ей надеть свитер.
– Ха, чья бы коро…
– Заткнись! Пошли, вроде он нас не заметил.
Мы перелезли через предохранительный рельс и ступили на деревянный настил. Охранник в двух проходах от нас продолжал чавкать чипсами, погруженный в свои мысли. Мы пошли прочь как ни в чем не бывало.
– Говори что-нибудь, – шепнул я.
– Тогда мы с мамой и решили сходить к одному психиатру, но она сказала…
– Да я же серьезно, – перебил я.
– На английском от меня требуется написать эссе на тему «Мой личный ад». Мы сейчас читаем пьесу Сартра «За запертой дверью», так вот там говорится: ад – это другие.
– Другие французы, надо полагать.
– Ну да. А в чем твой личный ад? – спросила она.
– Не знаю. Вот разве – застрять в лифте с Робином Уильямсом…
Мы обогнули док, охранник остался позади. Он взглянул на нас, но с каким-то равнодушием. Мы прибавили шагу и быстро прошли к выходу. Когда мы были уже почти у турникетов, охранник завопил, чтобы мы остановились. Или это мы так поняли его сдавленное: «А ну-ка быра назад, так вас расперетак!»
Мы нырнули под турникет.
– Ты налево, я направо, – сказал я.
– Секс, наркотики, противозаконные действия – ты умеешь развлечь девушку, спору нет. А как мне связаться с…
– Пока не стукнет восемнадцать – никак.
– Как тебя звать-то хоть? – начала она, но я уже бежал через парк.
– Козел! – крикнула она мне вслед.
Я не ответил.
И тут до меня дошло: я кое-что забыл. Полез во внутренний карман куртки – точно. Пакетик с наркотой я оставил на яхте. Прошлой ночью я вымок во время ливня и положил его сушиться на этом чертовом откидном столике. Теперь у меня осталась только одна доза. Проклятье! А я еще надеялся избежать встречи с Пауком. Прошло уже достаточно дней, придется приползти к нему. Где-то раздобыть денег. Прийти в паб на викторину, и, само собой, Паук тоже явится.
2
Имеется в виду экзамен по программе средней школы второго уровня сложности (на повышенном уровне), который сдается по окончании шестого класса; результаты этого экзамена учитываются при поступлении в университет.