При упоминании имени заведующего Иван почувствовал нарастающее бешенство.
«Что там Линдер с ним делает? — подумал он. — Сходить, что ли?»
Но он пошел в кухню, решив не вмешиваться в допрос, который шел уже минут двадцать, вряд ли ЮАН продержится дольше. Пытать его Саша не станет, да это и бесполезно на морфине. А вот то, что здоровенный мужик, не принимавший никогда наркотиков, вряд ли просидит, не уснув, дольше двадцати минут — это точно. Линдер его пугает смертельной дозой. ЮАН мужик сильный, сломает его молодой офицер ФСБ? Сумеет ли?
«Я бы не решился, — подумал Иван, — нет у меня хладнокровия и безжалостности. А у Линдера есть?»
Иван поставил чайник на плиту. Примета верная: пока сидишь у диспетчерской, ничего, а как заваришь чай, сразу дадут вызов.
Хлопали двери, входили сотрудники, вернувшиеся с вызовов. Все возбужденные, шумные, слух о нападении на Люсю распространялся по всей «скорой» Москвы. Наверное, уже и по рации в машине можно было услышать о происшествии.
В кухню вошел Линдер, протянул Ивану плеер.
— Спасибо, кассету я забрал.
— Как он?
— Спит, — ответил Линдер, понимая, о ком идет речь.
— Я в том смысле, удалось расколоть?
Линдер молча улыбнулся.
— Для дела хватит, — наконец, сказал он, понимая, что Иван не отстанет.
Они сели пить чай.
— Хочешь до утра дожить? — спросил Линдер.
— Да, как бы не сомневаюсь, — ответил Иван.
— А чего не смылся?
— А бригаду как бросить? Даже Кот остался после дневного. Сокол еще в милиции.
— Ну, как дети, ей Богу. Далась тебе «скорая»? Ты свою работу сделал, все, ложись на дно, прикинься ветошью и не отсвечивай! Нора есть?
— Есть.
— Ну и дуй туда.
Диспетчер вошла с толпой прочих медиков.
— Тупицын, у тебя вызов!
Пинскер, увидев Линдера, чуть не на шею ему кинулся.
— На улице дубильник! Очень холодно! Саша я гешил, хватит! Подаем документы на ПМЖ! Это же чегт знает что! Стгана катится в пгопасть! За что мы платили?
— Да с вами, Песах Изгаилевич, хоть куда! Только вот обгезание сделаю! У вас есть знакомые в синагоге? Я согласен, если под наркозом!
В диспетчерской Иван получил карту, но прежде чем вчитался в адрес, диспетчер шепотом сообщила:
— К Бакировой! У нее приступ, просит только тебя!
Иван сжал зубы до скрипа. Из раздевалки в шкафчике взял новую кассету, вставил в плеер.
Он не мог говорить, настолько его переполняла злость. В водительской он толкнул лежащего на кушетке Белякова, с трудом выдавил через зубы:
— Едем.
На улице действительно похолодало, и накрапывал дождь.
В кабине, не говоря, сунул карту водителю под нос.
— Ты с ума сошел? — Беляков не трогался, — Отдай кому-нибудь вызов, и поехали на квартиру!
Иван отдышался, он медленно выговорил:
— У нее приступ, самое время поговорить на чистоту. Поехали! Кот, пойми, у нас не будет другого случая получить компромат на ЮАНа. Бакирова за эуфиллин с корглюконом и капельницу с содой все выложит.
— Ты сумасшедший! — сказал Беляков. — Давай, хоть я с тобой пойду?
— Как хочешь, — ответил Иван, — но за Люську они должны ответить.
Дверь в квартиру Ма Бейкер как всегда открыта, сипение мамаши слышно аж на лестнице.
Иван с Беляковым осмотрели комнаты — никого, одна Неля, как обычно полулежала в своем кресле и задыхалась.
— Хорошо, Ваня! Скорее! — кое-как проговорила она одними губами.
— Я пойду, — Беляков отступил в прихожую, — не могу это видеть.
— Иди! Жди меня в машине.
Иван натянул резиновые перчатки и набирал шприцы, не торопясь.
Он обернулся к мамаше:
— Сколько ингаляций беротеком сделали?
— Не… помню… десять или больше.
— За что ваши сынки убили Люсю Шкребко? — спросил он внезапно.
— Ка — ку — ю Люсю? — не поняла мамаша.
— Фельдшера скорой помощи, — пояснил Иван, — губастую и с ушами!
— Скорее! Эуфиллин с корглюконом! — сипела мамаша. — Я не знаю!
— Пока не ответите, ничего не введу.
— С чего ты взял, что это они?
— Люся их опознала, успела назвать ваше имя и их, — врал Иван.
— Они… по делам… поехали… куда-то, я не знаю…
— По каким делам?
— Я не знаю, Юрка звонил, говорил с Рушаном, потом они все уехали! Скорее эуфиллин!
Иван вошел в вену и, сперва ввел, как и всегда преднизолон, только за ним стал медленно вводить эуфиллин с корглюконом.
— Юрка это Юрий Александрович Никитин? Заведующий подстанцией? — спросил он.
— Даааа, — просипела Бакирова и вдруг обмякла, расплылась и перестала дышать.