— Гилл пытался сбить цену, — заметил Корнелиус. — Вы знаете, как это делается: согласиться на запрашиваемую цену в принципе, а потом ее всячески снижать, ссылаясь на проблемы, с которыми вы якобы столкнулись при детальном изучении. В данном случае это нестыковки в отчетах и недостаток средств в пенсионных фондах.
— Для нас эти проблемы могут тоже оказаться вполне реальными, — заметил Дауэр.
— «Лекстон медиа» считает, что все это глупости. Они уже сыты этим по горло. Что для нас даже лучше, если мы выйдем с более щедрым предложением.
— А откуда это известно? — поинтересовался Бентон.
— У Эдвина есть надежный источник.
Наступило неловкое молчание. Эдвин уставился в лежавшие перед ним бумаги, а остальные за столом лихорадочно соображали, кто мог быть этим источником. Корнелиус знал, что Эдвин пользовался репутацией человека, который ради достижения своей цели позволял себе время от времени использовать незаконные методы. Он не спрашивал Эдвина о его источнике и не хотел знать ответ. Возможно, это было неправильно. Корнелиус понимал, что с его уходом в отставку репутация добропорядочности, которая закрепилась за его фирмой, уже не будет такой безусловной…
— Отлично! — наконец произнес Бентон. — А теперь, полагаю, самое время обсудить бросовые облигации.
— Ты уверен, что звать тебя обратно бессмысленно, Зеро? — Саудовец улыбнулся и отпил апельсинового сока. В ресторане «Клэриджиз» в этот ранний утренний час было тихо. Они с Кальдером были единственными посетителями, не считая одинокого бизнесмена в дальнем углу. Их столик был накрыт на троих — одно место пустовало.
— Уверен, — ответил Кальдер, улыбнувшись старому прозвищу, закрепившемуся за ним во времена торговли облигациями. — Но все равно спасибо, что спросил.
— Вообще-то я не теряю надежды и буду спрашивать, пока однажды ты не согласишься, — заверил его собеседник.
Тарек аль-Сиси — его партнер и непосредственный начальник в «Блумфилд-Вайс» — был небольшого роста, с пышными усами, начинающими редеть волосами и большими карими задумчивыми глазами. Кальдер был моложе его всего на два года, но тот выглядел намного старше и мудрее. В нем удивительным образом гармонично сочетались навыки уличного торговца и глубокое знание человеческой психологии и макроэкономики, что подтверждалось ученой степенью. Кроме того, он был искусным политиком, для чего требовались качества, которых Кальдер был абсолютно лишен. Но самое главное — Кальдер не только уважал этого человека, но и доверял ему. Когда он накануне позвонил Тареку и попросил об услуге, тот с радостью согласился. Кальдер вчера прилетел на «сессне» в Элстри и провел остаток дня у своей сестры в Хайгейте, чтобы встать без десяти семь и не опоздать на встречу с Тареком.
— Я не поверю, если ты скажешь, что не скучаешь по прежней работе, — заметил Тарек.
— Наверное, скучаю, — отозвался Кальдер. Он хотел было рассказать, что иногда играет на бирже, но что-то его остановило. Когда они работали вместе, то часто смеялись над торговцами облигациями, которых за непрофессионализм и плохую информированность презрительно называли тупыми розницами. Кальдеру не хотелось признавать, что он превратился в одного из них. В любом случае он же делал это ради забавы. — Спасибо, что устроил встречу.
— Никаких проблем. Мне самому интересно, что из этого выйдет. А вот и наш гость!
Тарек поднялся и махнул рукой. Кальдер сидел спиной к входу в ресторан и выждал несколько секунд, прежде чем обернуться. К ним между столиками пробирался Бентон Дэвис. При виде Кальдера вежливая улыбка на его лице застыла.
Тарек пожал ему руку.
— Присаживайся, Бентон. Ты, конечно, помнишь Алекса.
— Конечно, — ответил Бентон уже без улыбки. Он коротко встряхнул руку Кальдера и замялся. Было видно, что ему не хочется завтракать со своим бывшим коллегой. Хотя Бентон номинально возглавлял Лондонское отделение, но эта должность была скорее административной и представительской. Тарек возглавлял европейский отдел постоянных доходов, и его группа зарабатывала кучу денег. Сотни миллионов долларов. Звезда Тарека только восходила, и Бентон решил остаться.