— Я так и подумал, — сказал Китобой не слишком искренне. Андреа покосилась на него и сообщила:
— Дела, которые мне удалось перевести в наш суд, не имели никакого отношения к преступлениям, совершенным против разумных представителей других миров. Они произошли на чужих территориях, но жертвами были люди, а причиной — разногласия между служащими Дипломатического корпуса, начиная от мелких краж и кончая одним абсолютно идиотским убийством. Представители местных властей могли взять на себя исполнение правосудия — если бы захотели, но мне удалось убедить их, что люди являются пострадавшей стороной, следовательно, подлежат нашему суду.
— Жаль, что вам не удастся проделать то же самое в данном случае, — заметил Китобой.
— Мне тоже жаль, — проговорила Корт. — Это значительно облегчило бы нашу задачу.
— Вы когда-нибудь оставляли преступника, вроде Сэндберга, в руках местных властей? — поколебавшись, спросил Китобой.
— Мне еще не приходилось встречаться с подобными типами. — Ей в голову тут же пришла непрошеная мысль: «Я встречалась с гораздо более жуткими индивидуумами. И сама я не лучше его». — Но не так давно мне пришлось разбираться с одним делом. Служащий Дипломатического корпуса путешествовал пешком по стране, попал в грозу, спрятался в пещере и помочился там. Какой-то пилигрим это увидел и обвинил нашего соотечественника в осквернении святой гробницы. Наказание — публичная порка. Мы даже не стали возражать: нарушитель оказался человеком ответственным и сказал, что готов вынести двадцать кнутов, если того требуют местные правила. Мы дали ему обезболивающее, а когда все закончилось, предложили новое назначение. По правде говоря, инцидент помог ему в продвижении по службе. Если я не ошибаюсь, он стал послом.
— Двадцать кнутов… Это не такая уж великая кара.
— Мы считали, что он вообще не заслужил наказания, — ответила Корт. — Место, о котором шла речь, не было помечено на картах и никогда не упоминалось ранее. Но и в этом случае были вынуждены согласиться. Сэндберг же…
Голос ее прервался.
— …заслуживает любого наказания, которое придумают для него местные власти, — закончил Китобой.
— Вы знали его? — спросила Корт.
— Знал ли я его?.. Мне кажется, никто его не знал. Иначе мы выгнали бы его отсюда взашей!
— Но все-таки как-то вы общались?
Китобой задумался над ее вопросом.
— Разговаривал с ним пару раз. Он держался вежливо. Пытался быть дружелюбным. Но сказать ему было нечего. Все, что он произносил, казалось каким-то… пустым. Словно его речь прошла цензуру некоего комитета, который изо всех сил старался сделать так, чтобы ни одно важное слово не сорвалось с губ Сэндберга. — Романа передернуло. — Не знаю. Может быть, именно так он пытался казаться нормальным. Может быть, за фасадом пресного человека Сэндберг сознательно прятал свои жуткие страсти.
— Может быть, — сказала Андреа, пытаясь сопоставить слова Китобоя с наглым поведением Сэндберга во время их встречи.
— Одно совершенно ясно, Советница, он настоящее исчадие ада. Рииргаанцы предоставили нам голофильм о его… злодействах. Мне стало стыдно, что я тоже человек. — Он закрыл глаза, покачал головой и добавил: — Ужасно. Ужасно, что у катарканцев нет законов.
— Да разве дело только в этом…
Андреа замолчала, разглядывая бесконечную коричневую пустыню. Конечно, если бы можно было передать Сэндберга властям Катаркуса, это решило бы многие проблемы. В соответствии с Протоколом первого контакта, преступление против местных жителей должно быть наказано по законам мира, где оно произошло.
Местные власти должны назначить судью и присяжных.
Даже если таковых у них не имеется. Даже если у них нет ничего похожего.
Даже если, как в этом случае, они не в состоянии понять, что совершено преступление.
Глава 6
Однажды по долгу службы Корт оказалась в мире, где жило травоядное, которому аборигены дали имя, чрезвычайно похожее на шелест воздуха, медленно выходящего из воздушного шарика. Ближе всего на языке людей его можно было передать, как с-с-с-с-с, произнесенное едва слышным шепотом. Местные жители называли животное так, потому что оно двигалось со скоростью, равной скорости эрозии, потому что моргало, может быть, один раз в час, потому что делало два вдоха за то же время и реагировало на все, что происходило рядом с ним примерно через полчаса после событий. К счастью, животное оказалось тупым, как деревяшка, — любое другое существо давно сошло бы с ума от скуки и однообразия.
По сравнению с ними, катарканцы были самыми настоящими ракетами. В состоянии возбуждения они двигались со скоростью, равной половине скорости человека, вышедшего на прогулку. Но на окружающую действительность они обращали столько же внимания, сколько то травоядное с диковинным именем. Мир для них просто не существовал.