— Завели на них дело?
— Да нет. Фоторобот этот давно пора выбросить. Не знаю, что он тут делает.
Настя все еще задумчиво смотрела на портрет. Лицо казалось ей знакомым. Это было изображение лысоватого толстяка с большими, выпуклыми, как у филина, глазами. Насте вдруг показалось чрезвычайно важным вспомнить это лицо. Откуда она его знает? В голове завертелось слово «кулон». Что-то было связано с этим словом. Но что?
В голове у Насти запульсировала боль. Она поморщилась и потерла виски кончиками пальцев.
— Где тебя высадить? — спросила Анна.
— Где удобнее, — сипло проговорила Настя. — Можешь прямо тут.
Она не без удовольствия сунула листок обратно в папку.
— Что, не понравился? — усмехнулась Анна. — А на работе мне приходится встречаться с такими каждый день. Кстати, насчет подработки. Ты, кажется, собиралась мыть полы в богатых квартирах? И как у тебя с этим?
— Пока никак, — ответила Настя. — На дворе кризис. Богатые научились мыть полы сами.
— Ну и хорошо, — неожиданно обрадовалась Анна. — Скажу тебе как старшая сестра: отдавай все время учебе, и тогда выйдет толк. А понадобятся деньги — обращайся ко мне.
Анна остановила «Мазду» у обочины, в двух шагах от университетского скверика.
— Будь осторожнее, Настя, — напутствовала она младшую сестру. — Москва становится слишком опасным городом. Сколько у тебя сегодня пар?
— Две, — ответила Настя, открывая дверцу машины.
— Если хочешь, я за тобой заеду, вместе пообедаем.
— Да нет, я потом сразу на тренировку.
— Ну, как скажешь.
Настя выбралась из машины и махнула Анне рукой. Вскоре «Мазда» сестры укатила прочь, а Настя, закинув спортивную сумку на плечо, побрела по асфальтовой дорожке. Перед глазами у нее снова встало лицо лупоглазого толстяка.
ГДЕ ЖЕ Я ЕГО ВИДЕЛА?
Она снова напрягла память и вдруг — все вспомнила! И толстяка, и черноволосую стригу, и Жгута с Платоном Багратовичем, и Зину, и Валю! Вспомнила, как шла к дому с кулоном в кармане…
Но что было потом?
Настя остановилась. Ее прошиб пот, когда она с ужасом поняла, что воспоминания на этом оборвались. Дальше она помнила себя уже в машине с Анной.
ЧТО БЫЛО В ПРОМЕЖУТКЕ?
…И ГДЕ КУЛОН?!
Попытка напрячь память привела к тому, что пульсирующая боль заполнила всю голову Насти — от темени до висков, но когда девушка попыталась перестать вспоминать, боль не ушла, а даже усилилась.
Настя покачнулась и огляделась по сторонам. Вид у нее был потерянный и дикий. Ей вдруг показалось, что вместо людей по улицам ходят странные существа — какие-то полулюди, полуящерицы, и все они смотрят на нее, показывают на нее пальцами и плотоядно скалятся. Девушка опустила сумку на асфальт, вынула из нее бамбуковый меч и повернулась к ближайшему прохожему.
— Ну?! — громко и с вызовом крикнула она. — Чего же ты ждешь?! Хочешь меня убить? Попробуй!
Ей показалось, что в приоткрытой пасти прохожего сверкнули острые белые клыки. Настя, издав боевой клич, бросилась на прохожего и нанесла ему рубящий удар мечом.
— Прочь! — крикнула она. — Оставьте меня в покое!
Кто-то схватил ее сзади, она попыталась вырваться, но что-то вспыхнуло у нее перед глазами, а затем она провалилась в бездонный мрак забытья.
Войдя в кабинет шефа Бюро, испанец Мигель остановился на пороге. В кресле у окна сидел человек. Был он невысок, плотен, широкоплеч и одет в мятый потертый плащ. На голове — кепка, в руке, лежащей на подлокотнике кресла, — пистолет. Взгляд жесткий, колючий, подозрительный.
— Здравствуй, контролер, — спокойно сказал Мигель и склонил голову в легком поклоне.
Контролер прищурил неприветливые светло-голубые глаза и сухо осведомился:
— Кажется, тебя зовут Мигель?
— Да. Несколько часов назад мы столкнулись в коридоре, когда я выходил отсюда.
— Ясно, — контролер слегка расслабился. — Меня зови Жгут. Владимир Иванович. Садись, где удобнее.
Мигель сел на небольшой кожаный диванчик.
— От Платона вестей нет? — спросил он у Жгута.
Тот покачал головой:
— Нет. Эти ублюдки отлично все рассчитали. Сперва устроили кавардак на проспекте Вернадского. А потом, когда в офисе осталось всего несколько сотрудников, совершили налет и отняли у девчонки Кулон Чивера.
Жгут пару секунд помолчал, после чего мрачно произнес:
— Я бы отрезал себе руку, если бы знал, что это хоть что-то исправит.
— Что это за девчонка? — спросил Мигель. — Платон ей доверял?
— Они познакомились только сегодня. Но, кажется, шеф на нее запал. — Жгут вздохнул и добавил с горечью: — В его жизни давно уже нет женщины. Кроме фотографии на столе.