Внизу светился теплый и желтый ресторан. Скрипач играл последним клиентам, молодой паре, которая, видимо, хотела, чтобы он ушел. В глубине древний эспрессо- автомат... шипел и икал. Думая о дожде на улице, фотограф решил задержаться и выпить кофе.
Скрипач посмотрел на свои наручные часы, а официант шагнул вперед, чтобы придержать дверь.
— Доброй ночи, синьор!
— Доброй ночи. — Низко надвинув шляпу, фотограф поспешил выйти под дождь. Пока он добирался до автобусной остановки, лица Семерки Разгадчиков начали стираться в его памяти. Он думал о старом сэре Тони с бутафорским кинжалом в спине, думал о лицах тех, кто был шокирован увиденным, и тех, кому розыгрыш откровенно не понравился...
Однако на одном лице, он помнил точно, промелькнуло выражение, которое немец назвал бы Schadenfreude{5}, но фотографу пришлось довольствоваться «дьявольской усмешкой». Один из Семерки втайне торжествовал над «телом» сэра Энтони Фитча. Но кто именно?
У фотографа была плохая память на лица.
Доротея Фараон затеяла лекцию «Холмс и дедукция». Пока молодые люди расставляли стулья, майор составил компанию сэру Тони у камина.
— Удивительная вещь — убийство, — сказал сэр Тони.
— А? Что?
— Я имею в виду то, что объединило всех нас. Я заметил, как фотограф разглядывал нашу группу, должно быть, думая, что попал в общество ненормальных.
Майор Стоукс бросил через всю комнату взгляд на Джервейса Хайда.
— Некоторые, — заметил он, — перещеголяли остальных в плане ненормальности. Этот парень в бархатной куртке —уж точно.
— Да, но разве не все мы немного... того? Где еще, майор, можно встретить лондонского бобби, адвокатского клерка, баронета, отставного военного, дочь зеленщика и... богемного эксцентрика, не говоря уже о студенте-химике — собравшихся в одном месте за обсуждением одного предмета?
Но майор не слушал. Он снова, по обыкновению, что-то строчил в своей записной книжке. Сэр Тони протянул тонкие кисти к огню, развлекая себя мыслями о воображаемых убийствах.
Семерка Разгадчиков, вынужден был признать он, как наспех собранная дорожная сумка, напоминала классический набор подозреваемых в убийстве. Они происходили из разных слоев общества, отличались воспитанием, деньгами, возрастом. Включая пол, добавил он, глядя на Доротею. Лакомый кусочек, бездарно растрачивающая себя на этих неряшливых молодчиков. Эх, сбросить бы ему сейчас лет сорок... Но всех их объединяло убийство. Великий уравнитель, подумал он. Демократия смерти.
Конечно, свело их не реальное, а вымышленное. Убийство для Семерки Разгадчиков означало «запертую комнату» или деревенский дом, отрезанный снегом. Оно означало секретные шифры, переодевание, яды, не оставляющие следов, и шелковое пенджабское лассо. Оно означало Огюста Дюпена (пенковая трубка и размышления), Шерлока Холмса (наркотики и дедукция), патера Брауна (благочестие и проницательность). Оно означало подозреваемых с ложными алиби, должным образом уводящие в сторону улики, откровения в зале судебных заседаний. Оно означало проблему переписанного завещания; проблему головы с вмятиной от каминной решетки; и проблему того критического момента, когда подозреваемые собираются вместе, и гаснет свет...
Убийство означало игру с правилами.
Игру, подумал сэр Тони. Конечно. Вот почему мы воспринимаем ее так серьезно. Каждый по-своему но все ее воспринимают на самом деле очень серьезно.
Сквозь полузакрытые веки он смотрел на лица своих товарищей по псевдопреступлениям.
Майор Эдгар Стоукс в свои сорок выглядел как типичный отставной офицер. Спортивными в этом напыщенном индюке были только коротко подстриженные усы да отрывистая манера речи. В редких случаях он баловал себя двойным виски, превращаясь в высокомерного крикуна с типично казарменной нетерпимостью. Но помимо странной скрытности в его характере присутствовали откровенно не милитаристские черты. Например, его записная книжка. Окружив себя секретностью, он все время что-то заносил в нее и записывал, отрицая, что это дневник или наброски рассказа, а на любые просьбы ознакомиться с ее содержимым, уводил разговор в сторону.
Многое можно было бы списать на его интерес к шифрам и шпионским романам, он по своей натуре мог быть просто скрытным человеком, но теперь сэр Тони знал другое.
Недавно баронету посчастливилось заглянуть в записную книжку через плечо майора Стоукса. И он увидел бессмысленную череду букв и символов.
— Интересный способ ведения записей, — сказал он. — Что-то вроде шифра, да?