— Опять начинаешь? — вставила Бренда.
— Мы обнаружили, что дом взломан, а Бренда все это время спокойно спала в своей комнате и даже ухом не повела. Она могла бы проспать воздушный налет, эта девушка.
Фин чуть не опрокинул кофейный столик.
— Взломан? Прошлой ночью?
— Она могла бы проспать воздушный налет, — продолжал Латимер, — если бы они все еще были, конечно. Но их нет, следовательно эту гипотезу можно не проверять.
— Что было украдено?
— Ничего. Нет, черт возьми, ничего. Кто бы это ни был, он вскрыл замок задней двери, проник сюда, прошелся по моему столу, ничего не нашел и оставил после себя полный беспорядок.
Фин оглядел комнату.
— Сейчас, кажется, все в прибрано.
— Конечно. Я не мог удержать женушку от уборки. Она сразу кинулась к Бренде, думая, что ее могли изнасиловать или убить, а потом сюда — и пошла. Даже шляпку не сняла. Я пытался остановить ее.
— В чем именно выражался беспорядок? Что-нибудь было разбито?
— Нет, но мебель была опрокинута, подушки разбросаны, пепельницы высыпаны, журналы разорваны и разбросаны тоже.
— Полицию вызывали?
— Сразу же. Я помнил о правиле «Ни к чему не прикасаться», но посчитал, что по домашнему телефону позвонить будет безопаснее. В любом случае я не чувствовал себя способным нестись рысью до киоска на углу, чтобы набрать пресловутый 999, понимаете?
Ну, к тому времени, когда приехали мальчики в синем, женушка почти все прибрала. Думаю, они и наполовину не поверили, что у нас было ограбление. Я показал им Желтые Страницы, разорванные на части и разбросанные по всем углам, да толку-то. Они заинтересовались только, когда увидели кухонную дверь и вот эту страницу. Она была пришпилена к двери ножом.
Он запустил руку в мусорное ведро и передал Фину страницу с ножевым проколом посередине. Страница была озаглавлена «Адвокаты». Глаза Фина автоматически начали искать фамилию «Портман», но список заканчивался на «Дс».
— Это что-нибудь для вас означает, мистер Латимер?
— Нет. Думаете, это как-то связано с... со Стоуксом?
— Возможно. Как вы думаете, что искал грабитель?
Латимер снова начал куда-то уплывать.
— Время от времени я держал у себя в столе некоторые корпоративные секретные документы, пробормотал он, Может, их, может... Я даже не знаю.
После минутной паузы, Фин спросил:
— В таком случае, можете ли вы рассказать мне что-нибудь о майоре Стоуксе? Когда в последний раз вы видели его?
— Дайте подумать... Сразу после того, как мы вступили в войну. Он восстановился по службе и появился на нашей последней встрече в форме. Мы все были рады его отъезду, рады, что отделались от него. Видите ли, он ни с кем не ладил. В клубе предполагалось интеллектуальное расследование убийств, но ему это занятие так и не далось. По сравнению с этим его вечные коды и шифры — детские игрушки. Еще шпионские романы. Кроме них он больше ничего не читал; на этой почве, если хотите знать мое мнение, он и свихнулся. Бывало, по полчаса от каждой беседы с ним у меня уходило только на то, чтобы понять, говорит он о реальных вещах или вымышленных. Наши встречи проходили в ресторане Альберто, и он вполне серьезно считал, что итальянские официанты — шпионы! Уверен, что он подозревал даже нас!
— Насколько я знаю, на каждого из Разгадчиков у него было своеобразное маленькое досье.
— Да, он... ах, вот и женушка. Вера, это мистер Теккерей Фин.
Миссис Латимер и вправду была женушкой. Она внесла огромный поднос с кофе и пирожными, и хотя, казалось, для нее это не представляло труда, Бренда поднялась, чтобы взять поднос из ее рук. Женушка улыбнулась Фину, не глядя в его сторону. Как только ее руки освободились, она схватила тряпку и прошлась по каминной полке.
— Разговаривайте-разговаривайте, — отозвалась она. — Не обращайте на меня внимания.
— Мама, — спросила Бренда, — почему ты не хочешь посидеть с нами?
— Посидеть? Посидеть? Когда, деточка? Если я сяду, мне будет страшно представить, во что превратится этот дом?
— Но что подумает о нас мистер Фин?
— Я не знаю. Я надеюсь, что он не примет нас за семью, которая только и делает, что все время сидит\ Некоторые из здесь присутствующих найдут себе занятие, даже когда ты и твой отец «слишком устали», чтобы идти на работу.