— Верно. — Латимер грустно вздохнул. — Теперь нас осталось только пятеро. Следующим, подозреваю, буду я.
— Папа!
— Это правда. Моторчик не тот, что раньше. Прямо как бедный старый Стоукс...
— Вы знали, что у Стоукса больное сердце? — прервал его Фин.
— Нет. Хотя для меня это не сюрприз. Говоря «как бедный старый Стоукс», я хотел сказать, что скоро покину этот бренный мир. Что у него было, сердце?
— Мы узнаем это, когда будет проведено дознание. — Фин вытащил дешевый блокнот со спиралью и открыл его. — А пока я хотел бы знать, кто желал смерти Стоукса?
Латимер пожал плечами.
— Если хотите знать мое мнение, вы избрали неправильный путь. Почему бы вам не начать с физических улик? Что говорят ребята-криминалисты — парни, работавшие на месте преступления?
— Не знаю, и не думаю, что полиция мне скажет. — Фин наблюдал, как черно-белый кот перестал тереться о дверной косяк и скользнул по стенке. — Полагаю, их заинтересовало письмо, но пока полиция ничего не говорит о нем.
— Конечно, криминалистика продвинулась далеко вперед с тех пор, как я появился на свет. Для меня же это не более чем хобби, но я все еще продолжаю выписывать The Criminologist* и несколько других журналов. Знаете ли вы... — Он пустился в пространный монолог о новой технике, суть которой, кажется, состояла в том, что если человека находят застреленным в открытом поле, то по одному детальному анализу почвы вокруг него можно было определить направление полета пули.
Бренда неожиданно обратилась к черно-белому коту: «Мэгвич! Что ты здесь делаешь? Если ты попадешься маме, она вытряхнет из тебя все твои оставшиеся восемь жизней!» — Она выгребла животное из-под стола и отнесла к входной двери: «Брысь!»
— Закрой дверь в коридор, — сказал Латимер. — Он продолжает пользоваться своим отдельным входом. Вы о чем-то задумались, мистер Фин?
— Я просто подумал о коте майора Стоукса. Он сказал мисс Фараон, что враги отравили его. Возможно, это и есть тот вид физических улик, которые мы ищем, мистер Латимер?
Латимер пригладил волосы.
— Я ничего такого не вижу. Какое отношение кот имеет к уликам? Отравить кота — какое же это преступление?
— Не преступление. Фактически, если это сделано в гуманных целях, это даже не проступок. — Фин закрыл свой блокнот и поднялся. — Но это всё, с чем мне приходится работать, не так ли?
Старый Ходж ничего не сказал, когда увидел незнакомца, перелезающего через калитку и спускающегося к берегу канала.
Высокий, худой парень, одетый как иностранец, и мысли, верно, нехорошие. И все же Старый Ходж держал себя в руках и никогда ничего не говорил чужакам. Он не хотел иметь проблем, но хороший складной нож на всякий случай всегда лежал в его кармане. Он держал там руку, когда незнакомец заговорил:
— Хэлло. Вы Старый Ходж?
— Может быть. Кому он понадобился?
— Меня зовут Теккерей Фин. В пабе «Барочник» мне сказали, что я могу найти вас здесь.
— Найти меня? Я не терялся, парень. — Старый Ходж поднял свой багор и двинулся вниз по тропе. Все правильно, внизу что-то было. В зеленой мутной воде блеснул металл. На мгновение он забыл о незнакомце. Штуковина не затонула, не плавала, но была тяжелой.
34. The Criminologist («Криминолог») — журнал о преступности, ежеквартально издававшийся в Соединенном Королевстве в период с 1967 по 1998 год.
Видимо, зацепилась за что-то. Он отбуксировал находку и ударил по ней кулаком, затем вместе с незнакомцем, замочившем своей чудной рукав, они вытащили ее на поверхность.
— Чертова швейная машинка! — Древний педальный Зингер, в добротном состоянии. Когда он очистил ее от грязи и высушил, Старый Ходж понял, что может выручить за нее пару фунтов, без проблем.
— Сколько ты хочешь, парень, — спросил он незнакомца. — Половина тебя устроит?
— Что? О, нет-нет, мне ничего не надо. Она ваша, Старый Ходж. Все, что я хочу, это немного информации.
— Ты случаем не Старый Билл{33}?
— Понимаете, нет. Но я хочу знать кое-что о позапрошлой ночи. В пабе мне сказали, что вы иногда ночуете здесь, так что я подумал...
Старый Ходж рассмеялся, показав два или три коричневых зуба.
— Что, миссис изволит погуливать, а? Хи-хи, не так уж и много этого добра сейчас на бечёвнике{34} встретишь. Нынче-то все больше на машинах, но в былые времена...
— Мое дело совсем другого рода. Я хочу спросить, не приходилось ли вам видеть кого-нибудь, прогуливающегося здесь. Поздно. Одного.
— Мужчину, поди? Совершенного одного, говоришь? По три-четыре человека за ночь бывает, я никогда не обращаю внимания. Держу себя в руках, понимаешь?