Незнакомец вроде как расстроился.
— Вы бы узнали кого-нибудь из них, если бы снова увидели?
— Не, береженого бог бережет. Я работаю на канале сорок лет, вытаскивая разный мусор, который туда сваливают. Видел кучу всякого, но я никогда ни с кем не связываюсь. Я знаю больше, чем говорю, больше, чем говорю.
— Например?
— Например, эта швейная машинка. Я знаю, кто выбросил ее. Сын миссис Хоррокс. Я видел, как он вытащил ее на задний двор, и старый котел тоже. Для него все это просто барахло.
— Котел?
— Ну, знаешь, такой — для кипячения белья. Из толстой меди. Я думаю, он выбросит его через день-два, и это принесет мне денежку, а?
Иностранец, казалось, думал о чем-то своем. Наконец он спросил:
— Вы видели что-нибудь необычное, вчера или сегодня?
— Необычное как что?
— В том-то и дело, я не знаю. Но что-то такое, что не каждый день видишь. И не знаешь, откуда это взялось.
— Не, не. Я знаю тут каждый дюйм и что здесь выбрасывают. Моя жизнь, верно?
Незнакомец вручил ему карточку.
— Если вы что-нибудь найдете, дайте мне знать. Я заплачу фунт сверх любой суммы, которую вам пообещают. Что-нибудь по-настоящему необычное! И я предполагаю, что вы найдете эту вещь где-то между калиткой и серединой Теннисон-авеню. Если она там.
— Если она там, я найду ее, парень.
Фин двинулся дальше по буксирной тропе, пока не достиг заднего двора дома №44 по Теннисон-авеню. Вскарабкавшись по откосу и преодолев гнилую деревянную изгородь, он очутился в заброшенном саду. Среди сорняков ржавели россыпи железа — целый клад для Старого Ходжа. Он нашел вентиляционное отверстие, выходящее из туалета, и обнаружил, что едва мог достать до него рукой. Туг надо быть ростом не меньше чем шесть футов и четыре дюйма или стоять на чем-то. Но на земле под вентиляцией не было никаких вмятин от приставной лестницы или каких-то других отпечатков; только следы Фина.
Довольно носиться с этой идеей. Фин нашел воткнутую в землю ржавую лопату и использовал ее, чтобы разбить кухонное окно. Он полностью осмотрел дом, но для полиции, очевидно, картина была ясной. Экскурсия по сырым комнатам с запятнанными обоями не дала ничего, кроме вывода о бедности и прохудившейся крыше.
Единственную загадку представляла пустая горка. Дешевая, внутри толстый слой пыли, но стеклянные дверцы сияют чистотой.
И ничего. Что он мог держать здесь?.. Подожди. Вроде я видел что-то кухне.
По грязной кухне ползали сонные мухи. Фин полез под стол и вытащил картонную коробку с битой посудой.
Края чистые, значит, разбита недавно. Посмотрим... Он присел на грязный линолеум и приступил к кропотливой работе археолога. Вот осколок с фрагментом герба и буквами СТЬ ПРАВЯТ О, которые, казалось, соответствовали следующим НИ ДОЛ.
«Пусть правят они долго»? Коронационная чашка, будь я проклят. А вот еще.
После часа работы над головоломкой он собрал коллекцию из тридцати с лишним коронационных чашек и кружек — ту, что стояла у майора в горке.
Кто-то намеренно разбил ее, это точно. Он встал, пробился сквозь рой мух и вылез через заднее окно. И это не дети. Они бы просто разбили стекло. Кто-то поштучно вынимал предмет за предметом и разбивал. Теперь, если повезет, я отыщу кота.
Могилка находилась именно там, где он надеялся ее найти, — у забора на заднем дворе. Помечал ее кусок рубашечного картона с продетым красным кожаным ошейником. БИСКВИТ — прочел он на медной бирке.
Фин с осторожностью сгребал рыхлую землю, пока не добрался до шерсти сиамского кота бисквитного окраса. С помощью лопаты он слегка приподнял труп, чтобы осмотреть его.
Именно тогда он обнаружил, что голова была отделена от тела.
Было пять тридцать вечера, и «Лаборатории Линнеаса» готовились к закрытию, когда в двери влетел бешеный американец с пластиковым пакетом в руках.
— Есть срочная работа, — объявил он. — Я заплачу, сколько скажете, лишь бы к завтрашнему дню у меня был отчет. Хорошо?
— Хорошо, я посмотрю... Что у вас? — Человек за стойкой подозрительно уставился на пакет.
— Аутопсия кота. Меня интересуют токсикологические тесты, все как обычно.
— Кота, вы говорите? Хорошо, я...
— У нас есть основания полагать, что животное было убито с особой жестокостью. Расчленено живым. Если вы не найдете яд, мы начнем судебное разбирательство...
— Мы?
— Я представляю «Лигу защиты наших друзей-млекопитающих», — сказал американец с блеском в глазах. — И потребуем от вас сотрудничества.
— Потребуете? Но наверняка, сэр...
— В противном случае... — Безумный блеск сфокусировался на человеке за стойкой. — в противном случае у нас может возникнуть уверенность, что вы проводите в своей лаборатории эксперименты на животных. Вивисекцию.