— Но сейчас он на пенсии?
— Да, уже как год. Или два? Именно тогда он переехал в Доусон, деревушку на побережье. Сказал, что живет в небольшом коттедже у моря. Это все, что мне удалось о нем узнать.
— Вы ничего не слышали о визите майора Стоукса к нему?
— Что? Я в это не верю. Майор ни за что бы в жизни...
Фин кивнул, но так энергично, что канотье снова соскочило.
— Так сказал Джервейс Хайд. Более того, он сказал, что Дэнби угрожал убить майора.
— В самом деле? — Мисс Фараон замолчала, а Бренда с Мартином все еще спорили:
— ... а иногда ты становишься просто невыносимым! Полагаю, в следующий момент я услышу, что британское правосудие — лучшее в мире! Честно...
— ... совсем не то, что я сказал. Бренда, послушай. Я знаю, что продажных полицейских не так много, но какое это имеет отношение?..
— Впереди есть паб, — предложила мисс Фараон. — Давайте сделаем остановку и немного остынем, хорошо? Вы двое грызетесь, как пожилые супруги.
Перед пабом был сад, и пока взрослые сидели, упираясь коленями в ржавый стол под зонтиком «Мартини», Миа Тавернер могла вволю поизвиваться на коленях матери. Задолго до того, как остальные пригубили свои напитки, Миа успела пролить лимонад из стакана.
— Ради всего святого, пусть ребенок побегает и поиграет, — сказала мисс Фараон. — Есть кое-что важное, о чем все вы должны знать. — Она потягивала пиво до тех пор, пока Миа не отправилась на другой конец сада мучить какого-то малыша.
— Что именно? — спросил Хайд.
— Первым делом я хотела бы услышать твою версию относительно встречи майора Стоукса и Фрэнка Дэнби.
Он допил пиво и отер пену с усов.
— Рассказывать особо нечего. Майор рассказал мне об этом около месяца назад, когда я случайно столкнулся с ним на Оксфорд-стрит. Сказал, что нанес визит Дэнби. Услышав, кто его навестил, Дэнби пришел в ярость, приказал ему убираться и сказал, что если тот когда-нибудь попадется ему снова, он убьет его.
Леонард Латимер ахнул.
— Почему ты мне ничего не сказал в машине, когда я говорил с тобой о Стоуксе?
Хайд оскалился.
— Не хотел расстраивать тебя, пока ты вел машину, старик. Ты постоянно жалуешься на сердце — к чему рисковать?
— Да, но... —Латимер запнулся и уставился на свои ногти.
— Вопрос совсем в другом. Вопрос в том, почему Дэнби не упомянул об этом, когда я говорила с ним вчера по телефону? Строго говоря, зачем он солгал?
Фин спросил, что она имеет в виду.
— Я ему не сказала, что майор умер, я просто спросила Фрэнка, не виделись ли они с ним недавно. —Она поставила стакан, наблюдая, как оса пытается приземлиться на ободок.
— Он рассмеялся. Это был короткий, довольно злобный смех, хорошо мне знакомый. Он рассмеялся и сказал: «Почему бы нет, Доротея. Я не видел старину Стоукса со времен войны». — Потом он извинился и повесил трубку.
Фин проследил за реакцией остальных. Латимер откинул назад голову и прижал ладони к лицу. Мартин и Бренда перестали собачиться и озирались вокруг. Хайд пожал плечами и рыгнул.
С Дереком Портманом произошла более живописная метаморфоза. Его крупное актерское лицо претерпело ряд изменений, словно находилось в поиске подходящего выражения: гнев? удивление? удовлетворение (я так и знал\)? Наконец оно остановилось на выражении завуалированной подозрительности.
— Этого как раз достаточно, не так ли? — сказал он. — Я, конечно, хотел бы спросить Дэнби, что...
— Мы все хотим спросить его, Дерек. — Темные глаза мисс Фараон стали жесткими.
— Но мы должны сделать это деликатно. Все может объясниться вполне невинно.
— Например?
— Пожалуйста — он мог просто забыть о визите. Или, возможно, он шутил, хотя, бог знает, зачем.
Латимер убрал руки.
— Н-никогда не знал, что у Дэнби есть чувство юмора, не так ли? Я имею в виду, раньше он посмеивался над сценами из-изнасилования в кровавых романах, которые читал, но в этом не больше юмора, чем я...
— Чего я хотела бы, — сказала мисс Фараон, — так это увидеть, как он отреагирует на известие о смерти майора Стоукса и на то, что мы считаем, что это было убийство.
— Положим, сделать это будет сложновато, — заметил Латимер. — У нас не больше доказательств, чем у лунного человека{54}!
Портман достал серебряный карандаш и начал рисовать на столе.
— То, что у нас есть, — пустые домыслы. Я, например, предпочел бы что-то более основательное. Так что хватит фантазировать, Латимер, и поедем.