ЯГДФЕЛЬД Григорий Борисович родился в 1908 году в Петербурге. Драматург, сценарист, детский писатель. Автор 30 фильмов. Его имя упомянуто в печально известном постановлении ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда" и „Ленинград"», в связи с чем он преследовался властями. Живет в Ленинграде.
Нет повести печальнее на свете,
чем повесть о Ромео и Джульетте.
Шекспир
В двадцать один час тринадцать минут по времени Гринвичского меридиана, которое показали круглые часы в радиостудии, диктор поправил очки и, склонившись над пультом с кнопками, прочел мягким, обольстительным баритоном текст, отпечатанный на машинке и удостоверенный печатями с начала и конца страницы: «Сегодня в Ленинграде и Ленинградской области сохранится теплая, сухая погода без осадков. Мы передавали прогноз погоды. Читал Утченко».
Резкий свет снизу подчеркивал его некрасивое лицо. Он включил в полумраке студии мазурку Шопена и, немного послушав, неслышно поднялся, спустился с лестницы, сопровождаемый хрустальными нотками, получил на вешалке плащ и шляпу, вышел на улицу — дождь, как из ведра!
Мазурка погасла. Утченко грустно улыбнулся, снял очки — протереть...
Улица расплывалась в дрожащих огнях... Блески фонарей отражались в лужах, вздрагивающих от огней...
Утченко надел очки.
Теперь улица больше походила на себя. Она тонула в дожде и сумерках, Люди укрылись в подворотнях.
В окнах горели зеленые и оранжевые огни. Дома были похожи на картинную галерею, где в рамах светились загадочные картинки чужой, неизвестной жизни...
Какая-то девушка подошла к стеклу... По-птичьи вскинула голову и посмотрела на небо, на мгновение повторив композицию Ботичелли, и скрылась в комнате.
Утченко подождал, не сводя мечтательных глаз с окна... Но девушка больше не появилась.
Он поднял воротник и медленно, не спуская глаз с окон, пошел по улице.
Уличные фонари играли с его тенью, передавая друг другу... И тень то складывалась и пропадала, то вытягивалась.
Теперь он был ростом в четыре этажа. Его голова покачивалась среди труб и антенн, похожих на метелки, которые потеряли ведьмы, возвращаясь с Лысой горы.
В окне, под крышей, появилась девочка с косичками. Прижав нос к стеклу, полосатому от дождя, она глядели круглыми глазами на странного, некрасивого человека, похожего на диковинную рыбу в аквариуме...
Вспыхнули фары машины, и тени ожили, почернели...
Человечек поднял руку, поиграл пальцами... на стене дома появилась громадная тень зайца... Заяц ростом со слона попрыгал и превратился в козу. А потом в неизвестное, удивительное существо...
Девочка глядела, склонив голову набок.
Утченко тоже склонил голову набок и, прижав палец ко рту, таинственно подмигнул девочке.
Она смотрела на него как завороженная, и вдруг исчезла. Чьи-то руки утащили ее в глубину комнаты.
Утченко вздохнул и поднял руку еще выше. Там, под карнизом крыши, сидели нахохлившиеся воробьи.
Тень руки погладила их, но они не пошевелились.
Он двинулся дальше.
Теперь тень от ого головы покачивалась в чьей-то квартире, среди горшков с цветами.
Это был бал за чужими окнами. Порывом доносились и исчезали звуки музыки... Тени танцевали...
– Прощайте,— прошептал Утченко.
Он и его тень церемонно приподняли шляпы и двинулись дальше...
Тут же, около Филармонии, на него налетело какое-то существо под зонтиком.
Он только успел прошептать «извините», как существо забилось на его груди бабочкой...
Незнакомка на бегу зацепилась за его пуговицу.
Она в отчаянии шептала:
– Ах, как я опаздываю... Ах, как я опаздываю,— совсем как кролик из «Алисы в стране чудес», что опаздывал на крокет к герцогине...
Она так торопилась, что не бросила на Утченко ни одного взгляда... только на пуговицу, за которую зацепилась...
А он все время говорил «извините» и смотрел на ее ресницы, трепещущие и такие длинные, что они его чуть не задевали... И на ее светлые волосы... И на круглые, испуганные глаза...
Когда он хотел в последний раз сказать «извините» — незнакомка отцепилась от пуговицы и помчалась наискосок, через площадь Искусств, к саду, перескакивая через лужи и размахивая маленьким чемоданчиком,
Утченко робко последовал за ней, то останавливаясь, то мчась со всех ног...
Сад Искусств был пуст.
Только на одной скамейке, не замечая дождя, сидела парочка...
Незнакомка на бегу оглянулась.
Утченко тут же спрятался за памятник Пушкину.
А когда выглянул, он увидел, как девушка, промчавшись вдоль Малого оперного театра, юркнула, сложив зонтик, в боковое парадное у канала Грибоедова.