– Туда же?
– Ага. Спасибо, что подождали.
– А пожалуйста. Надо – подождем. Не надо – не подождем.
Поскольку Дядь Витя всё знал, то знал он и про вчерашний казус между Саратовым и главврачом. Оля тоже знала, что он знает. Дядь Витю выдала сочувствующая интонация, когда он поздоровался.
Поначалу ехали молча.
Однако не разговаривать всю дорогу было для Дядь Вити мучительно. Поэтому он завел беседу – таким тоном, который не требует ответа.
– Бродяги, говорят, опять шарохаются, – сказал Дядь Витя и посигналил машине из встречного потока. – Вчера их на оврагах видали.
Оля хмыкнула.
– Нехорошо, – задумался Дядь Витя. – На моей памяти, Ольга Владимировна, цыганины не к добру.
– Может, и так. – Голос Оли уже не казался Саратову слишком громким. – Нам вон бабушка рассказывала раньше, что в ее годы бродяг этих вообще прям почитали. Типа как святых или каких-то, не знаю, чародеев.
Дядь Витя рассмеялся, загибая крючковатые пальцы свободной ладони:
– Лены с Пролетарской сын пропал, помнишь? Так ведь и не нашли. А несколько человек видели, что он с бродягами разговаривал. Это раз. Сашиного кума с автобазы дочка, рыжая такая, тоже с какого года ищут? Это два.
– Это еще пойди докажи, – перебила Оля. – Что угодно можно за уши притянуть и всё на цыганинов навешать. И дороги у нас из-за них не чинят, и свет подорожал в два раза. И семьи рушатся, потому что бродяги виноваты! Угу. Конечно, кто еще.
Дядь Витя сдался:
– Ну, так-то, может, и так. Я вон слыхал, Ерохина жена бывшая, Люда, в позапрошлом году, что ли… А, нет, в прошлом. В прошлом году, да, с цыганинами встретилась.
– И что?
– Что, что, – удивился Дядь Витя. – А ты думала, почему она в Германию уехала и замуж там вышла?
В подтверждение своей мудрости таксист цыкнул зубом:
– А ты говоришь!
Оля достала телефон и уткнулась в экран. Открыла чаты, стала медленно листать переписку.
Саратов пытался разглядеть фото в кружочке и имя, чтобы понять, с кем именно открылась переписка. Сообщения то маленькие, то большие, но букв и слов не разобрать из-за волос.
Саратову мерещилась переписка с Калитеевским, завуалированные предложения, скрытые подтексты, тайные смыслы.
Машина остановилась, замедлилась в пробке.
Дядь Витя высунулся в окно, крикнул в неопределенном направлении, залез обратно, нахмурился и включил радио.
Саратов, стараясь вытянуться вперед из волосяных силков, спросил:
– Меня здесь кто-нибудь слышит?
– Они – нет, а мы – да, – раздался отчетливый голос откуда-то слева, с другой стороны, невидной Саратову.
– А вы – это кто?
– Мы – четки. А ты кто?
– Дядь-Витины четки, что ли? На зеркале которые?
– Да. Представляешь, это мы. Дядь-Витины четки. Ну а ты кто?
– А я Вова Саратов. Сижу вот в голове своей жены. Можно сказать, сел ей на голову. Утром проснулся, в заколку превратился. Что происходит, не знаю. С вещами теперь разговариваю. Наверное, с ума сошел.
– А с какими вещами ты разговаривал?
– С тумбочкой, со шкафом. С ковриком. Со счетчиком даже, пиздец какой.
– Вот оно что.
– Может, вы мне что-то объясните?
– А что тебе нужно объяснить?
– Почему вы со мной разговариваете.
– Потому что некоторые вещи тоже могут разговаривать, просто люди этого не слышат. А если и услышат, вряд ли расскажут кому-нибудь. Обычно люди тогда или с ума сходят, или книжки пишут, стихи сочиняют. Ты знаешь стихи?
– Погодите, погодите, – недоумевал Саратов, – не так быстро.
– А как ты превратился в заколку? Вот мы не умеем превращаться в людей.
– Да я, честно говоря, и сам не в курсе. А вы не знаете, как мне обратно выбраться? Может, заклинание какое-то?
– Что-то мы знаем, но знаем не всё. Хочешь, чтобы мы тебе помогли?
– Нет, блять, я хочу, чтобы лето не кончалось. Само собой, я хочу, чтобы вы мне помогли. А я, может, помогу вам. А? Что скажете?
– Да ладно. Мы не можем тебе помочь, – отчеканили в ответ старые четки. – Но, если ты выберешься, помоги Дядь Вите понять, что мы не защищаем его от ДТП и не приносим ему удачу в пути. Он просто водитель с большим стажем и хорошо водит машину. Но если он всегда будет полагаться на четки, думая, что с нами он в безопасности, то ни к чему хорошему это однажды не приведет. И ему действительно нужно это понять. Мы не хотим оказаться в искореженной железяке, из которой потом вытащат переломанного Дядь Витю и повезут в реанимацию или сразу в морг, а мы будем долго висеть в пустой развалюхе, которую никто не станет ремонтировать, и окажется она в конце концов на свалке и будет ржаветь и ржаветь много лет.