— Ой, я побежала, — мгновенно среагировала Диана.
Я несмело приблизилась к Тихону. На его правой скуле красовалась синющая гематома. Я растерянно уставилась на нее и самого Тихона.
— Это ты... тебя...
— Пустяки, маленькая, — отмахнулся Тихон. — Ты получила?
— Ох, — спохватилась я. — Спасибо, цветы чудесные. Еле занесли коробку.
Мы двинулись по направлению к учебным корпусам. В голове бушевал фейерверк из не до конца сформулированных мыслей. Что произошло вчера в аудитории между Тихоном и Леоном? Они обсуждали меня — и к чему пришли? Тихон молчал, я тоже.
— И... Что вы решили? — наконец неуверенно проговорила я и внутренне зажмурилась.
— Ты о чем? — с непроницаемым лицом бросил Тихон.
— Ну... вы с Леоном...
— Не в курсе, что там решил этот урод, но ты — моя, — тяжело обронил Тихон.
Больше я ни о чем не спрашивала. На прощание Тихон прижал меня к себе и поцеловал так страстно, что ноги тут же ослабели, а из головы выветрились все мысли. Я даже перестала беспокоиться о том, не видит ли нас из окна Леон — просто забыла вообще обо всем.
Когда я толкнула дверь кабинета исследовательского центра все еще дрожащей рукой, мое сердце стучало так, что я слышала только его удары. Было страшно и думать, что меня там ожидало. Выговор? Исключение?
Внутри был Леон — один. Как всегда, у терминала. Оглянулся: стиснутая челюсть, покраснение вокруг ссадины, которой явно «удостоил» его кулак Тихона. Я тихо ахнула.
— Надевай халат и присоединяйся, — произнес он ровно, будто ничего не случилось.
— Ты... Это тебя Тихон так? — пролепетала я, уже зная ответ.
— Забей, — коротко обронил Леон.
— А... меня не выгонят?
Леон свернул вкладку с данными, обернулся прямо ко мне. Его глаза потемнели — то ли от гнева, то ли от раздражения, то ли от чего-то еще.
— Вчера я тебя отмазал, — сказал он с ноткой угрозы в голосе. — Но в следующий раз без фокусов. Если ты будешь убегать каждый день практики, мне будет сложно каждый раз прикрывать тебя. Да, даже если ты моя омега.
— Я понимаю, — выдавила я, испытывая одновременно и стыд, и облегчение.
— Сходим вместе на обед? Мне необходимо с тобой поговорить, — прозвучало это так, что было ясно: отказы не принимаются.
— Ладно... — кивнула я.
А внутри похолодело. Разговор после вчерашнего наверняка мог значить одно: Леон хочет обсудить, почему Тихон заявил на меня права.
Леон все‑таки умел держать себя в руках: все часы до обеда мы занимались реестром, а попутно он объяснял мне углубленные принципы маркирования образцов, алгоритмы работы с материалом, правила заполнения карт данных...
— Смотри, — говорил он, вызывая на экран графики, — когда маркируешь образец, важно избегать смешения маркеров, иначе результат даст ошибки. Эти ошибки повлекут за собой неточные модели, а затем и провал всего опыта.
Я изо всех сил старалась сконцентрироваться на том, что вещал Леон, и даже получалось — периодически. Но шаловливый мозг так и подкидывал мне воспоминания о том, как его рука терзала мой сосок, а губы — рот. Обеда я дождалась кое-как.
Кафе называлось «Густо» — с намеком на итальянскую кухню. Находилось оно в пяти минутах от нашего корпуса. Это место было чуть дороже соседних заведений, поэтому обедали тут чаще преподы. Ну, сегодня и мы.
В «Густо» царил покой — покрытые бежевой штукатуркой стены, столы с резными ножками, светлые скатерти... Эти детали должны были расслабить, но я сидела на месте, словно на иголках, чувствуя, как напряжение растекается по телу, не давая мне насладиться обстановкой.
Мы расположились за столиком у окна, из которого открывался вид на Академгородок. Силясь избежать прямого взгляда Леона, я сосредоточилась на улице, по которой ходили студенты и преподаватели, наслаждаясь летним солнцем. Казалось, что это позволит отсрочить выяснение правды. Но, несмотря на мои усилия, тело явно ощущало присутствие Леона рядом.
Леон выбрал пиццу, а я, почти не задумываясь, заказала пасту с соусом песто — привычное блюдо, которое я ела здесь тысячу раз. Сложно было представить, что сейчас нужно съесть пищу, сидя рядом со своим альфой, от которого я буквально сходила с ума.
Еду мы съели быстрее, чем мне хотелось бы. Зато перешли к выбору кофе, который обещал продлить наше неловкое молчание. Однако Леон заговорил раньше — когда мы ждали заказ.