Внезапно Тихон едва слышно ругнулся, вытащил из меня свой стержень — быстрее, чем я ожидала, чем хотелось бы. Но почти сразу поняла, в чем дело, когда на мой живот пролилось его семя.
Леон ловко протянул руку, коснулся меня внизу. Инстинктивно я попыталась свести ноги, но он прошептал:
— Подожди, крошка...
Время растянулось в тягучую, вязкую субстанцию. Несколько ласковых, но уверенных движений рукой — и меня накрыло той самой гигантской волной. Реальность начала таять, растворяться в ослепительных вспышках перед глазами.
Хриплый стон донесся словно издалека, сквозь толщу воды. Пальцы Леона крепче сжали мою руку, а потом ее залило горячим.
Но все это осталось где-то на периферии сознания, пока я парила в этом восхитительном уничтожающем мареве. Так же, как и то, что было дальше: влажные салфетки, слаженные действия переговаривающихся альф, тянущая боль внизу живота.
А после Тихон осторожно прижал меня к себе сзади. Леон улегся с другой стороны. Я оказалась в теплом надежном домике.
— Завтра, — вздохнул Леон.
— Завтра, — эхом повторил Тихон. В его тоне проскользнула какая-то особенная, почти заговорщическая нотка.
— Что завтра? — спросила я, поочередно вглядываясь в лица своих истинных, но они хранили молчание. Их взгляды были непроницаемы, словно они знали какую-то тайну, которой не планировали делиться.
Нужно было подниматься, идти в душ, приводить себя в порядок. А им, наверное, пора было расходиться по своим комнатам, пока ночь еще не стала рассветом, пока никто не увидел их в общежитии омег. Но все это казалось таким далеким, почти нереальным.
А сейчас я была в их власти и больше не боялась этого.
Глава 20. Истинность на троих
Я проснулась от странного ощущения. Тело болело сладко и тягуче, особенно между ног, где любое движение порождало теплую пульсацию и едва уловимую, почти приятную боль — как воспоминание о том, что было ночью.
Я осторожно потянулась рукой к шее, где чуть выше ключицы пульсировала метка Тихона. Она саднила, словно крошечная тлеющая искра, которая никак не хотела угасать. Кожа вокруг была припухшей, чувствительной к малейшему касанию.
Метка, оставленная Леоном на внутренней стороне бедра, отзывалась иначе — более глухо, будто ее боль спряталась под поверхностью кожи, но все еще давала о себе знать.
Это были не просто следы — но знаки, символы принадлежности. Я была помечена дважды.
Тихон и Леон незаметно ушли, когда я задремала. И теперь, лежа в пустой комнате, я не знала, что будет дальше. Мы будем встречаться тайком? Альфы сделают вид, что ничего не было? Потребуют выбрать одного? От этой неизвестности внутри все сжималось.
Собиралась я долго. Одеваться пришлось медленно, буквально по миллиметру натягивая ткань на тело. Я морщилась от каждого прикосновения одежды к коже.
На всякий случай я тщательно прикрыла метки. Нижняя надежно затаилась под юбкой, а на шею я повязала кокетливый платочек. Смотря на себя в зеркало, я вдруг вспомнила тот злополучный шарф, утерянный в уборной клуба. Так мало времени прошло с тех пор, а казалось, что целая жизнь.
Едва я вышла на крыльцо корпуса, как увидела Леона и Тихона. Они стояли, непринужденно опираясь о перила, будто прошедшая ночь не оставила на них ни следа. Но стоило мне подойти ближе — и воздух вокруг нас сгустился. Их взгляды обожгли меня с двух сторон, как и вчера.
— Доброе утро, — выдохнула я.
— Утро, крошка, — ослепительно улыбнулся Леон.
— Пойдем? — спросил Тихон.
— Куда?
Они переглянулись.
— В регистратуру, — пожал плечами Леон, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном. — Пора оформить нас. Официально.
— Подадим заявление втроем, — твердо добавил Тихон.
Сердце ухнуло куда-то вниз. Я не ожидала такого поворота. Вчера истинные ни разу не упомянули о заявлении. Да и вообще: как это было возможно?
— Вы... вы серьезно? — прошептала я. — Но как? Разве такое допускается? Это законно?
— После такой ночи? — Леон прищурился. — Несерьезно было бы свинством.
Тихон коротко кивнул.
— Никто не отступает. Мы хотим быть с тобой официально, — он помедлил. — Оба.
Регистратура парных заявлений находилась в административном корпусе, на третьем этаже. На двери висел лозунг: «Истинность — долг и честь». Да уж, честь... Эти слова показались мне циничными после сегодняшней ночи.
На скамье перед кабинетом уже сидела одна пара. Они мельком взглянули на нас и тут же равнодушно отвернулись. Эти альфа и омега, наверное, решили, что друг альфы пришел поддержать приятеля. Они и не подозревали, почему мы на самом деле заявились в таком составе.