Связь прервалась, а я растерянно посмотрела на Лёшу:
— У Сергея есть сестра?
Лицо Лютого исказилось, кожа руля под пальцами жалобно скрипнула. Муж резко распахнул дверь машины и вышел на улицу, прошипел что-то в морозный воздух. Отбежал подальше и, согнувшись, закричал.
Я слышала обрывки очень грязных слов:
— с…ка… разь… Как?! Как он выжил?! Не понимаю! Сучья…рда.
Я сжала телефон, понимая, что наша жизнь рассыпается песочным замком под действием неумолимых волн судьбы. Не моей судьбы. Всё, что со мной происходило эти месяцы — не моя доля, а навязанная Чехом. И его слова «созданная мной» явно намекали на это. А от самодовольного «я всё правильно рассчитал», затошнило.
Дёрнула ручку машины и, с трудом выбравшись из джипа, согнулась пополам. Меня вырвало, и малышка зашевелилась внутри. Я тут же выпрямилась и нежно погладила животик:
— Тише, тише, всё будет хорошо. Папа никому не позволит причинить нам вред, да и мама не так слаба, как хотелось бы врагу. — Я горько усмехнулась. — Пришлось отрастить колючки.
Ощутив приближение мужа, обернулась и, вытерев рот, улыбнулась:
— Кажется, меня укачало. Отвези меня домой, пожалуйста. Я Агату потом навещу. Если будет нужна помощь, дам телефон специалиста. Папа к Альберту всегда обращается, когда у племенных лошадей срок рожать подходит.
— Мы почти приехали, передохнем немного в доме и вернемся, — Леша коснулся моих плеч, слабо сжал. Он раскраснелся, глаза сверкали глянцем, а могучее тело сотрясалось от дрожи. — Лина, посмотри на меня, — вдруг довольно строго сказал муж и слабо потрепал меня за шубку. — Я спрячу тебя. И Сашу. Должен быть выход. И не перечь, я не позволю тебе лезть. Ты мать моего ребенка, и должна хоть немного слушаться. Никаких шипов не нужно, достаточно накололась о мои ошибки. Ты беременная слабая девушка, а не воин в доспехах, что будет разбираться с больным ублюдком, способным на все. Я не позволю, слышишь?! Или настолько мне не доверяешь? Еще раз ответишь этой мрази, я убью его голыми руками, клянусь. Сяду, но буду знать, что ты в безопасности. Хватит играть с огнем. Я втянул тебя, я тебя и вытащу. Найду способ, просто доверься и дай немного времени. Ангел, пожалуйста, — он прижался к моему лбу и тихо добавил: — Настя. Сестру Сергея зовут Настя. Она инвалид, и сегодня ее вывезли из квартиры люди в погонах, мне соседка звонила. Я присматривал за девчонкой после суда, боялся, что сама не выживет. Она упертая, на тебя похожа, не подпустила меня и близко к дому. За брата обиделась… — Леша резко замолчал и тяжело задышал.
Я не знала, что сказать. Но и молчать сейчас нельзя. Вдохнула, открыла рот… и снова закрыла. На сердце скреблись кошки — Лёша прав. Я не подпускаю его к себе, лишь позволяю быть рядом.
— Извини, — выдавила с трудом. — Я в отца. Нам… трудно доверять. А ты… — Сказать это было трудно, особенно зная, что мужа слова расстроят, возможно разозлят, и как он поступит, трудно предугадать.
Лютый вспыльчив и бескомпромиссен, потому и прозвище такое заслужил. Но мы с ним уже не просто в связке, мы скованы. Браком, Сашей, ещё нерождённой малышкой.
— Я пытаюсь, Лёш. Честно пытаюсь довериться тебе, но меня так воспитали. Отец всегда говорил, что рассчитывать в этом мире я могу лишь на себя. Что предать может даже самый близкий. Что нужно…
Замолчала, заметив, как изменилось выражение лица мужа Вздохнула и тихо сообщила:
— Чех приказал перевести сто тысяч на его счёт. Тогда он скажет, где Настя. — И торопливо добавила: — У меня есть, даже папу не нужно просить, но предупредить, что Чех жив стоит. Я боюсь, что он мог догадаться, кто навёл на него отдел внутреннего расследования.
— Лина! — Леша отошел немного и свел брови. — И ты собиралась все это сама провернуть? С пузом, подпирающим мочевик? Да елки-палки! Ладно не подпускать меня к себе, не давать проявить хоть малейшую ласку, но вот так рисковать ребенком! Проснись уже. Мы не в сказке, а я твой муж. Хреновый, но какой есть. Дай мне это решить, не лезь на острие ножа.
Глава 7
Лютый
К дому ехали молча. Лина отвернулась к окну, плечи ее подрагивали, а я не знал, что делать. Хотелось обнять и сказать, что все будет хорошо, но у меня не было этой гарантии. Пока жив псих, который натравил меня на Кирсановых, хорошего ничего не будет. И зачем ему Настя? Что за нелепость?
Я затормозил у дома тёти Маши слишком резко, сжал руль до боли в суставах. Долго сидел, не двигаясь, и смотрел вперед. Есть у меня одна мысль, как вывести урода на чистую воду, но жене это не понравится. Значит, она не должна об этом знать.
— Лина, пойдем, — потянулся к ней, завел светлые локоны за ухо, чувствуя, как по кончикам пальцев катится ее трепет и страх, как скручивается узел похоти в чреслах от такой близости.
Отступить? Снова отстраниться, когда хочется быть ближе?
Хватит бояться прикосновений — она моя жена. Принуждать к сексу я не буду, но и шарахаться от меня столько времени — нож в сердце. Разве Лина не понимает?
Сцепив зубы, я отмахнулся от обид и своих личных претензий. Просто не имею на это права. Придется терпеть всю жизнь? Буду. Я виноват, и готов платить любую цену за то, чтобы жена и любимая простила.
Выдохнул, стараясь не выдать своих переживаний, пригладил ее волосы.
— Маленькая, доча кушать хочет. Пойдем в дом?
— У меня есть эти деньги, — глухо сказала Ангелина и посмотрела прямо в глаза. — Переведу Чеху и узнаем, где девушка. Раз ты так переживаешь, Настя для тебя не пустой звук.
— Не пустой, но я сам переведу. Ты чем слушала, Ангел?
— Дослушай, пожалуйста, — попросила она, уголки губ её дернулись вверх: — Муж. Если Чех вышел на меня, значит, не подозревает. А ещё ему нужны деньги. Переведу я, а ты в это время свяжешься с той женщиной из отдела внутреннего расследования. Думаю, счета Чеха они прикрыли, раз ему деньги срочно потребовались… И по этой сумме можно будет отследить местоположение нашего врага и доказать, что он жив.
Жена положила ладонь мне на руку и снова улыбнулась.
— Мы сделаем это вместе, потому что семья. Я же вижу, Лёш — ты что-то задумал. Да, я слабая беременная женщина, но я — твоя слабая беременная, но умная женщина.
И я не выдержал. Налетел на ее манящие губы и жадно, до черноты перед глазами и острой боли в паху, целовал, ласкал язык и путал свои пальцы в изумительно-гладких волосах. Придерживая затылок и не выпуская Лину из своих объятий, до потери контроля врывался в ее рот. В машине было тесно, а в моей груди еще теснее. Я задыхался.
Очнулся, когда жажда прокатилась по всему телу цунами и свернула вожделением низ живота. Оторвался от жены и приподнял руки, будто сдаюсь.
— Лина, маленькая, прости. Я… — зажмурился и закусил пылающие губы. — Хотел сказать, что ты… — приоткрыл осторожно один глаз, — невероятная.
Она сидела, не дыша, смотрела на меня расширившимися блестящими глазами и беззвучно шевелила припухшими от поцелуя губами. На миг улыбнулась и, опустив взгляд, завела упавшую на щёку прядь волос за ухо. Но голос прозвучал прохладно, будто улыбка мне померещилась:
— Пойдём в дом, тётя Маша уже из окна смотрит.
Выскочив на улицу, я тихо чертыхнулся в воздух, обежал машину и помог жене выйти.
Через полчаса мы уже разогрелись, ушло чувство морозной скованности, Лина разрумянилась, и я осмелился сделать еще один маленький шаг. Сел рядом, поставил тарелку с запеканкой поближе и заулыбался.
— Ты обещала, — наколол кусочек творожного десерта и выжидающе посмотрел на Ангелину.
Тетя Маша тихо закашляла, набирая воду в чайник, но я не дрогнул. Если мне придется сделать то, что задумал, у нас осталось немного времени для общения с женой. Пусть она хотя бы запомнит меня заботливым.
Лина покосилась на меня и, погладив животик, проговорила:
— За папу.