Среди присутствующих мужчин я насчитала почти с десяток похожих на императора: длинные светлые волосы, фиолетовый фрак. Вот только в петлицах у всех были разные бутоньерки.
— Прекрасная леди, не желаете ли шампанского? — раздался приятный голос за спиной.
— Я не пью на работе, — ответила и обернулась к собеседнику, который держал в руках два высоких бокала с игристым. Высокий блондин в фиолетовом фраке, расшитом золотыми узорами, а в петлице фиолетовые цветы, правда запонки прятались под рукавами фрака. Бенедикт? Похож.
— Вы такая ответственная, что не можете даже расслабиться на минуту? — улыбнулись его чувственные губы.
— Не могу, — я еле сдерживалась, чтобы не рассматривать пристально мужчину, гадая, император это или нет.
— А пригласить вас на танец можно? — собеседник поставил бокалы на столик и приблизился ещё на шаг ко мне.
— Нельзя, — нахмурила я лоб. Зачем он привлекает ко мне излишнее внимание своим неуместным предложением? Мы так не договаривались. И вдруг меня осенило — это точно не император. Не знаю как, но я чувствовала, что это не Бенедикт.
— Жаль, но я от всего сердца надеюсь, что вы обратите на меня свой взор, когда объявят белый танец.
Мужчина, не дожидаясь моего ответа, развернулся и затерялся в толпе. Кто это был? Тревога тут же окутала меня. Незнакомец внешне действительно похож на Бенедикта, но я была уверена, что это не он. Где тогда сам император?
Бал продолжался: вальсы, мазурки, кадрили следовали друг за другом. Иногда мой взгляд выхватывал среди танцующих то Хлою, то Даниту. Фотографы только успевали щёлкать затворами камер. Я видела Итана, но не осмелилась к нему подходить, так как он был без маски.
Музыка гремела на весь зал, за столиками иногда толпились гости, чтобы освежиться напитками и перекусить. Чем ближе бал подходил к завершению, тем сильнее я волновалась. Лжеимператор с фиалками в петлице наводил на мысль, что он неслучайно подходил ко мне и намекал на то, чтобы я пригласила его на белый танец. Зачем только? Не верю я в подобные совпадения.
Я подошла к столику, чтобы утолить жажду прохладным лимонадом. Успела сделать пару глотков, как распорядитель бала объявил белый танец. Вот и всё — бал заканчивается. Юные леди засуетились, двинувшись по залу в поисках понравившегося кавалера. Первые аккорды императорского вальса разлились в пространстве лирической мелодией.
Мне оставалось только наблюдать за тем, как пары выходят на паркет и начинают вальсировать. Вышла Хлоя, держа под локоть высокого светловолосого мужчину в чёрном фраке. Ошиблась девушка, хотя она ещё об этом не знает и мило улыбается.
Вот и Данита нашла себе партнёра для вальса — такого же блондина, как император, только в тёмно-фиолетовом фраке, в петлице которого была белая роза. Я присмотрелась к мужчине и поняла, что это точно не Бенедикт. Странно, я ощущала на каком-то интуитивном уровне, что маркиза ошиблась в своём выборе. Значит, сегодня бал закончится провалом обеих невест. Такой план мне нравится.
И вдруг я ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Повернув голову налево, я заметила в паре метров от себя того самого мужчину, который не так давно намекал на белый танец. Он смотрел прямо на меня, не отрывая взгляда, в котором читался призыв: «Пригласи меня». Но мои ноги словно приросли к полу и не желали идти на этот немой приказ.
Музыка играла, наполняя сердце приятным томлением, и я почувствовала ещё один пристальный взгляд, от которого моё сердце забилось чаще и волна жара прокатилась по телу.
Медленно повернулась и замерла. У соседнего столика стоял мужчина с короткими тёмными волосами, в элегантном фиолетовом фраке, но без лишней вычурности в виде золотого шитья на лацканах. В петлице фрака была прикреплена скромная бутоньерка из ночных фиалок, на манжетах рубашки виднелись те самые запонки из рубинов. Взгляд его тёмных глаз манил, и я сделала шаг к нему.
— Позвольте пригласить вас, — улыбнулась я, уже зная, кто передо мной стоит. Морок маски хоть и преобразил императора, сделав его неузнаваемым, но нас словно связывала невидимая нить. Даже без запонок и бутоньерки из фиалок я узнала бы его.
— С превеликим удовольствием, — мужчина взял мою руку, и волнительное томление растеклось патокой в сердце.