— Как трогательно. Он что, объявляет нам войну? Войну Империи?
Пирам пожал плечами:
— А ты бы назвал это по-другому?
— Один плоумный лигур… Это же смешно.
Пирам с кислой улыбкой пожал плечами.
Гектор Гиерон — единственный уцелевший принц с Лигур-Аас, племянник убитого короля, который собственноручно сдал драгоценную родню. Старый знакомый… Мне нужен был Лигур-Аас, ему — только деньги. Мы быстро договорились. Шесть лет назад я поднял много шума, делая вид, что гнал его по галактике, как бешеную собаку. В это поверили все. Но мразь продажнее и вертлявее надо еще поискать. Он многих превзошел.
— Раба бы следовало вернуть и показательно наказать, — я вновь понюхал ветку.
Пирам махнул рукой:
— Мы не выкурим его из Котлована. Тем более, не наделав шума. Это ты у нас специалист по шумным зрелищам.
Я проглотил намек:
— Но можно перекупить. Назначь хорошую цену — и они сами притащат его.
— Перестань, — отмахнулся Пирам. — Зачем он мне нужен? Если ты гонялся за своей девкой, это еще не значит, что надо бегать за всеми подряд.
Он вдоволь потешился надо мной, когда узнал. Признаться, я даже хотел съездить мальчишке по морде, но вовремя остановился. В любом случае — это оскорбление величия. Теперь он напоминал при каждом удобном случае. Пусть, это делает наши отношения особенно теплыми.
— Она, действительно, беременна? Ты сказал так на Совете.
Я кивнул — не стоит его посвящать. Пусть в это поверят все, до последнего раба. Не слишком уж сложно обратить это в желанную реальность.
— Надеюсь, что это так, потому что Совет может не удовлетвориться твоим словом и потребует доказательств. Будь готов к этому.
Я сжал зубы: кажется, Пирам все понял.
— У Совета будут доказательства.
— В таком случае, совсем скоро ты все же представишь двору сына, как и мечтал. Надеюсь, сына. Хватит с тебя девок. — Пирам посмотрел на часы: — кстати, надо идти, уже все собрались. Нехорошо, если мы заставим себя ждать.
Я с трудом сдерживался. Мальчишка прав: я не подумал, что моего слова может оказаться недостаточно старикам — так был горд своей ложью. И, как назло, завтра отбываю с Лоренсом на Барамут. Но, всего лишь неделя — неделя ничего не решит. И есть сегодняшняя ночь. Вернусь, и у Совета будут доказательства.
Я поправил рукава мантии и вышел из покоев вслед за Пирамом. Ненавижу эту церемонию. Как маленький мальчик, не желающий идти на урок, я готов был выдумать какие угодно небылицы, чтобы только освободить себя от этой каторги. Я знал ритуал наизусть, видел его бесчисленное количество раз. С каждым разом он вызывал все большее и большее раздражение. Я буду рад этому глупому протоколу лишь в одном случае — когда сам буду представлять сына двору.
33
C каждым прикосновением я теряла себя. Легко быть стойкой в разговоре с Лариссом, но присутствие де Во превращало меня в совсем другого человека, которым я не хочу быть. Знаю, это не мои желания, но где заканчивается мое и начинается чужое? Я не нащупывала границы, и от этого становилось страшно.
Я всегда считала, что имею крепкую волю. Всегда мнила себя способной на поступок, верной слову. Всегда верила, что страсть должна быть разбужена любовью, а не предательским желанием тела или подлым зельем. Теперь же становилась безвольной. В прошлый раз его запах сводил с ума, будил во мне самые низменные страсти. Я мечтала о его руках, о губах, о горячем члене, заполняющем меня и дарующем невыразимое наслаждение. Как самка, в которой нет ничего, кроме животных инстинктов. Я чувствовала себя лабораторным животным, которое чует неладное, но не в силах понять, что именно происходит. Он — мой палач, к которому я не должна испытывать ничего кроме ненависти и отвращения, но внутри прорастал живучий, напитанный ядом сорняк и уже оплетал тонкими прочными корнями. Если я его не вырву — он задушит меня. Но как, если я не могу даже понять, то именно отравлено. Не вода — я была в этом уверена, полукровка не повторится. Еда? Постель? Воздух? Одежда? Едва ли воздух — его вдыхают другие. Я не знала, что это за вещество, но очень сомневалась, что это знание могло добавить мне шансов.
Я сидела на стуле прямая, как палка, и терпела, как Ола дергает за волосы, расчесывая. Все с начала. Все с начала. Входя в его покои, я умирала, выходя — чувствовала детское ликование за то, что не валялась в ногах. Вероятно, дело всего лишь в количестве яда. Если рука полукровки дрогнет и уронит лишнюю каплю, крупицу… я не знала состояние вещества.