– Джесси, после игры оденься в нормальную одежду. Я хочу, чтобы ты посидел с нами у Райли хотя бы час, – настаивает Зак. – Никаких оправданий.
– Твой парикмахер объявил забастовку или что-то в этом роде?
Кейт – жена Дженсена и чертовски пугающий юрист по судебным спорам – садится напротив меня в нашей обычной отдельной кабинке в задней части нашего обычного послематчевого убежища, бара Райли.
– Всё такая же своевольная, как и всегда, миссис Джонс, – отвечаю я и провожу рукой по подбородку.
Она не ошибается; я дерьмово выгляжу.
С тех пор, как Дженсен наконец убедил Кейт, что они были союзниками друг друга, а не врагами, я стал видеться с ней чаще, чем когда-либо в предыдущие годы, мы были частью одной группы друзей, хотя я всегда держался особняком.
– Послушай, я просто хочу сказать, что в НХЛ платят достаточно хорошо, чтобы ты мог позволить себе бритву, верно? – она улыбается поверх края своего бокала.
– Или, что еще лучше, возможно, заключить коммерческий контракт с компанией по уходу за волосами для мужчин. Я так и вижу, как ты стоишь перед зеркалом и улыбаешься, пока играет какая-нибудь дурацкая песенка, – добавляет Фелисити, лучшая подруга Кейт и по совместительству юрист.
Я наклоняюсь вперед, опираясь на локти, и смотрю на неё, изогнув бровь, моя маска весельчака возвращается на место.
– Твой британский акцент исчезает. Ты начинаешь говорить по-американски.
Она прижимает руку к груди и откидывается на спинку сиденья
– Правда? – пожав плечами, она оглядывает бар, без сомнения, в поисках своего мужа Джона. – Пока на меня действует только его акцент, а не его плохие шутки, я буду в порядке.
Дженсен садится рядом с Кейт и тут же целует её в макушку, отчего на её щеках появляется румянец. Никогда бы не подумал, что эта женщина растает от любви к какому-либо парню, и уж точно не к бывшему плохишу и моему лучшему другу, но, возможно, всё возможно, если этому действительно суждено случиться.
Моё внимание тут же отвлекается от разговора об игре, которую мы только что выиграли сегодня вечером, и перемещается по бару.
Девушка в красном пальто стоит в главном баре и разговаривает с парой друзей. Я знаю, что это не Мия, как только мои глаза видят её длинные каштановые волосы, но разочарование всё равно охватывает меня.
Она поворачивает голову через плечо, встречаясь со мной взглядом своих карих глаз. Она симпатичная и определенно в моём вкусе, но, кроме восхищения тем, как она выглядит, я ничего не чувствую. С таким же успехом я мог бы смотреть прямо в пустую стену, поскольку никакой физической реакции нет.
Я быстро отвожу взгляд и тут же натыкаюсь на другую пару карих глаз.
– У тебя всё в порядке, чувак? – Дженсен стучит своим бокалом о мой. Я не выпил ни капли с того момента, как он поставил его передо мной.
– Да, просто пить не хочется.
Я вполне мог бы уже выпить третью порцию, но сегодня вечером я стараюсь быть сильным, потому что, как только я попробую это пиво, будет слишком поздно. Как только выпью – пути назад не будет, пока я не проснусь на полу в своей ванной на следующее утро.
Для меня самое худшее в алкогольной зависимости – это достаточно хорошо знать о своих триггерах, но быть слишком слабым, чтобы сопротивляться им.
И вот что я чувствую, когда наливаю себе выпить — слабость. В ту секунду, когда я подношу стакан к губам, я понимаю, что это решение зависит от меня, как и мои последующие действия. Раскалывающаяся голова и сломленный разум – я в ответе за это.
Алкоголь физически отравляет организм, но его истинная токсичность проявляется в том, как он влияет на вас. Он лишает вас всего.
А в случае моей мамы – её надежды.
Дженсен продолжает смотреть на мой стакан, а затем переводит взгляд на меня.
– Могу я предложить тебе содовую или что-нибудь ещё?
Я качаю головой, а затем замечаю, как Зак наблюдает за нами с противоположного конца кабинки. Наш капитан ничего не упускает. Его невеста, Луна Джонсон, продолжает смеяться и шутить с Фелисити и Кейт, когда они говорят о её беременности, и это полностью отличается от настроения, которое установилось между нами, парнями.
Я знаю, что у меня мало времени в этой команде. Эти ребята для меня как братья, и Берроуз дал мне больше шансов, чем я заслуживаю.
Я знаю, что в конечном итоге меня посадят на скамейку запасных или отправят в команду низшей лиги — или, что ещё хуже, обменяют. У меня репутация нарушителя спокойствия, которым трудно управлять, и в свои всего двадцать шесть лет я был бы в своей третьей команде НХЛ с тех пор, как едва окончил университет.
Сколько команд захотели бы взять меня?
Сколько у меня времени до того, как из моей жизни уйдет последнее что-то достойное?
Я снова смотрю на Дженсена и делаю долгий вдох, изучая пиво перед собой, прежде чем поднести его к губам.
ГЛАВА 9
МИЯ
Январь – удручающий месяц. Мне всё равно, как люди пытаются представить его как “новое начало” или “новую главу”. Я ненавижу его. Холодно – нет, на самом деле чертовски холодно – и дни короткие и темные.
А ещё это первый месяц, который я прожила без мамы.
Так что, да, январь может катиться ко всем чертям.
Мой план – прожить новый год в неведении и провести остаток его на занятиях или в библиотеке. И именно оттуда я сейчас возвращаюсь, или, по крайней мере, пытаюсь вернуться, скользя по обледенелой дорожке, ведущей за пределы кампуса.
Уже больше десяти вечера, и я тут же жалею, что не ушла раньше, чтобы успеть на последний автобус, даже если до моего общежития всего две минуты езды. Я оставила свою машину в Далласе, так как решила, что передвигаться по такому большому городу, как Сиэтл, будет достаточно легко.
Но, очевидно, только если это не последний автобус.
– Мия.
Меня заносит, когда мои зимние ботинки пытаются найти опору, даже не оборачиваясь, я знаю, что у меня за спиной стоит Джесси, и это разбивает мне сердце, когда я слышу, как он невнятно произносит моё имя, что говорит мне о том, что он сегодня слишком много выпил.