– Мия, – повторяет он, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
По сравнению с тем, когда я видела его в последний раз, он одет по-другому. Сегодня вечером на нем темно-синий костюм и ботинки, но нет зимней куртки.
– Джесси?
Несмотря на своё состояние, он выглядит чертовски сексуально, когда прислоняется к уличному фонарю, одетый в черную шапочку, его темно-русые волосы выбиваются по бокам. Почему-то сегодня вечером его голубые глаза сияют, а розовые щеки ещё розовее, когда он улыбается, пока я подхожу к нему.
– Привет, Мия, – говорит он, его взгляд скользит по моей красной зимней куртке, не останавливаясь, пока не доходит до пальцев ног – я чувствую, как от его взгляда по моему телу пробегают мурашки.
– Ч-что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
Я не получала от него вестей целую неделю, с тех пор, как вышла из кафе и, вернувшись в библиотеку, разрыдалась над своим заданием. Встреча с ним была самым лучшим и самым трудным событием для меня, а возможно, и для нас обоих.
Он выключает свет и преодолевает несколько футов, оставшихся между нами.
Сначала мне кажется, что он собирается поднести палец к моему подбородку, требуя всего моего внимания.
Но он этого не делает. Вместо этого он протягивает руку к моей голове и снимает с уха один из моих пушистых черных наушников. Он наклоняется ближе, и тепло его дыхания овевает моё лицо, усиливая покалывание.
– Я хотел тебя увидеть. Надеюсь, ты не возражаешь.
Отстраняясь, он улыбается мне, и я ничего не могу с собой поделать, когда улыбаюсь в ответ, мои колени дрожат, но не от холода.
Но вот суровая реальность, с которой я столкнулась: я знаю, что его бы здесь не было, если бы он был трезв и здраво мыслил. Трезвый Джесси предпочел бы, чтобы его ноги сами шли в противоположном направлении от меня, но его сдержанность утонула в тоннах выпивки.
– Сколько ты выпил? – тихо спрашиваю я, стараясь говорить мягко, чтобы он знал, что я не сержусь. Потому что я не сержусь. Я не могу злиться, когда вижу его.
Он подносит указательный палец к своим всё ещё улыбающимся губам.
– Ш-ш-ш. Возможно, слишком много. Достаточно, чтобы я смог стоять здесь перед тобой. Я знал, что ты будешь заниматься сегодня вечером, – он наклоняется вперед и снимает другой наушник с моего уха. – Ты всегда была такой хорошей девочкой.
Его слова пронзают меня насквозь, но его кокетливый тон вызывает порхание бабочек в моём животе.
– Я взяла дополнительные часы в цветочном магазине, поэтому отстаю по занятиям.
Шок окрашивает его великолепное лицо.
– У тебя есть работа?
Я смеюсь, моё дыхание образует облачко в морозном воздухе.
– Ты же знаешь, я могу работать.
– О, я знаю.
Он обнимает меня за талию. Не знаю, кто за нами наблюдает, но мне всё равно, когда он прижимает меня к своему теплому телу.
– Но почему? Разве Грэм не подготовил тебя?
Я качаю головой.
– Это моё решение. Быть здесь, стоять на своих собственных ногах.
– Я горжусь тобой, Мия, – шепчет Джесси мне в волосы. – Так чертовски горжусь, – его голос срывается на последнем слове.
Я знаю, что не должна, но я всё равно собираюсь пригласить его к себе. Если он не вызовет такси, ему придется идти слишком далеко по пронизывающему холоду, что, боюсь, он уже сделал, чтобы прийти сюда.
– Моё общежитие в десяти минутах ходьбы отсюда, – тихо говорю я.
– Мия, – он отстраняется и крепко зажмуривает глаза.
– Ты не можешь идти через весь город в таком виде, – умоляю я. – Я могу принести тебе кофе и чего-нибудь поесть.
Он морщит нос, а затем зарывается лицом в изгиб моей шеи, глубоко вдыхая.
– Я ненавижу кофе. Ты же знаешь.
– Ну, по крайней мере, вернись ко мне в общежитие, подальше от холода.
Он отпускает мою талию и скользит ладонью вниз по моей правой руке, пока наши пальцы не соприкасаются, и тогда я чувствую, какой он холодный, даже через перчатку.
– Джесси, тебе нужно согреться.
– Со мной всё будет в порядке, – отвечает он.
Но я не готова взять на себя такой риск. Я не задумываюсь ни на секунду, когда обхватываю его мизинец своим и веду его к зданию моего общежития.
Несколько студентов всё ещё слоняются по коридорам, когда мы входим в мое здание и поднимаемся по лестнице. Джесси натягивает шапочку, чтобы как можно лучше скрыть свою личность, но меня всё равно охватывает паника. Что, если его узнают? Не может быть, чтобы наша фотография не попала в интернет.
Я ускоряю шаг, чтобы оказаться в уединении своего общежития, и облегченно выдыхаю, когда мы наконец добираемся до моей двери, и вставляю ключ в замок.
– Ты живешь одна? – спрашивает Джесси из-за моего плеча, его горячее дыхание овевает мою шею.
Чёрт. Тара.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
– Подожди здесь секунду.
Наше общежитие небольшое, но в нем есть всё, что нам нужно – от крошечной белой кухоньки с двумя стульями у барной стойки до небольшой гостиной с серым диваном. Кроме того, у нас общая ванная комната и по спальне на каждую. Я уступила Таре комнату побольше, потому что, когда мы переехали, у неё было больше вещей.
Но когда я открываю дверь, вокруг темно, а дверь в спальню Тары открыта, внутри никого.
Сегодня вечером у неё, должно быть, смена в баре рядом с кампусом.
Я включаю свет и приглашаю Джесси войти.
– У меня есть одна соседка по комнате, Тара, но, слава Богу, её сейчас нет.
Он оглядывается по сторонам и улыбается, снимая черную шапочку, чтобы показать свои сексуальные взъерошенные волосы.
– Милое местечко.
– Ты издеваешься? – я приподнимаю бровь, когда он закрывает за собой входную дверь.
– Нет. Серьезно, здесь...довольно уютно. Напоминает мне о том времени, когда я учился в университете.
Джесси пошатывается, когда он снимает обувь у двери, а затем смотрит на спальни.
– Которая из них твоя?
Я указываю на ту, что справа.
– Вон та. Я принесу тебе воды или ещё чего-нибудь, только не забудь взять с собой обувь. Иначе Тара заметит.
– Ты уверена?
Я киваю и открываю дверцу холодильника.
– Я понятия не имею, во сколько Тара должна вернуться домой, и поверь мне, она тебя узнает. Так что, если мы не хотим полночи объяснять ей, почему ты здесь, а тебя здесь определенно быть не должно, тебе следует зайти.