Через дорогу от нашей улицы была забегаловка “Венди”, и я был голоден.
Сегодня вечером, когда я был в гостях у своего друга, его мама предложила мне поужинать, но я был слишком горд, чтобы принять это предложение, хотя и терял вес.
Я вытащил из кармана брюк пару центов, которых и близко не хватило бы на бургер или картошку фри. Но это не помешало мне перейти улицу и направиться к окну для заказов с авто.
Я проделывал это пару раз и каждый раз рисковал попасть в объективы камер наблюдения. Но я подумал, какого черта? Они могут запереть меня и, черт возьми, кормить одновременно. Я натянул капюшон на голову; он был надвинут достаточно низко, чтобы скрыть мою личность. И я стал ждать в конце темной парковки. В забегаловке было немноголюдно, но когда наконец подъехала машина, чтобы сделать заказ, я понял, что это мой шанс.
Иногда у меня ничего не получалось, потому что они парковались слишком близко. Но женщина за рулем остановилась как надо. Она была в новеньком Мерседесе, который выделялся в этой части города. Я уверен, что у неё есть ещё несколько долларов, чтобы заменить еду.
Пока она делала заказ, мои ноги дрожали, когда я нажимал на педали и пробирался к задней части машины, всё ещё скрытый в темноте.
Сейчас или никогда. Мой шанс поесть или провести ещё одну ночь голодным.
Что бы там ни было дома, у меня не было ни единого шанса. Единственное, что меня ждало, – это избиение, и мой лучший шанс защититься – продолжать расти, чтобы однажды у меня был шанс нокаутировать этого ублюдка.
У двенадцатилетнего Джесси нет ни единого шанса.
Но шестнадцатилетний Джесси мог бы. И я не мог дождаться того дня, когда смогу ответить ему.
Отдав наличные, женщина стала ждать своей еды.
Я знал, что сотрудник может увидеть меня, если посмотрит в сторону, но я должен был рискнуть, и поэтому я приблизился ещё ближе, яркий свет резал мне глаза.
– Итак, вот ваш заказ. Чизбургер, картошка фри и клубничный ш...
Я сорвался с места как раз в тот момент, когда официант высунулся из окна с едой и схватил её, когда я проезжал мимо. Моё сердце бешено заколотилось в груди; чистый адреналин разлился по моему телу.
– Эй, что за чёрт?! – сотрудник крикнул мне вслед, но было слишком поздно.
Когда я нашел игровую площадку, я заехал за ряд деревьев и бросил велосипед так, чтобы его не было видно. Я сделал это. У меня всё получилось. Сегодня вечером я поем.
Я думал, что сегодня мне повезло.
Горячая еда и никого вокруг, когда я вернулся домой.
Вот так мне нравилось.
Даже моей мамы не было на диване, когда я зашел в дом.
Может быть, она не так много выпила сегодня вечером. Надежда расцвела в моей груди, когда я направился на кухню и наполнил стакан водой.
В доме было чертовски холодно, и я вздрогнул, когда ледяная жидкость потекла по моему горлу.
Я не мог припомнить, когда в последний раз мой отец платил за отопление. Не то чтобы у него была хорошая работа, чтобы позволить себе это. Не то чтобы часть его зарплаты уходила на нужды семьи. Он либо пил, либо курил, либо проигрывал деньги в карты.
Я не мог дождаться той секунды, когда смогу найти работу и иметь собственные деньги. Я следил за тем, чтобы у нас с мамой была еда каждый день, и прятал от папы всё до последнего цента. Возможно, даже моя мечта попасть в НХЛ осуществилась бы. Мистер Дженкинс усердно тренировал меня в своей хоккейной академии. Мне нужно было оставаться сильным, чтобы иметь шанс стать хоккеистом и вырваться из этого кошмара.
Я тихонько, по одной ступеньке за раз, поднимался по лестнице, отчаянно стараясь не разбудить их обоих. Если отец не заметит, как поздно я пришел, возможно, мне повезет.
Нет ничего хуже, чем удар отцовского кулака.
Но мне сразу же захотелось забрать эту мысль обратно, когда я открыл дверь своей спальни и увидел пустоту.
Всё исчезло. Моя кровать, моя тумбочка, даже моя гребаная одежда исчезли с вешалки, на которой они висели в углу моей комнаты.
Оба окна были открыты, и ледяной воздух пропитывал мою одежду, пробирая до костей.
Я не понимал. Кроме мамы, всё остальное было таким же, как когда я уходил раньше.
– Что-то ищешь, парень?
Я не обернулся. В этом не было необходимости.
Первый удар пришелся по затылку, сбив меня с ног, и я врезался в стену спальни.
Второй удар пришелся мне по ребрам, но на этот раз не кулаком, а ногой. Я не знал, как он это сделал, но ему удалось ударить меня прямо в то место, куда он ударил меня раньше. Удар в живот вызвал у меня рвоту, и меня вырвало большей частью того, что я съел.
Я не мог отдышаться, цеплялся за пол, пытаясь вырваться.
Приближался ещё один удар – я это чувствовал.
Я поняла это по тому, как зло он рассмеялся.
– Сопротивляйся, парень. Что ты за человек?
Слёзы потекли из моих глаз. Но не от того факта, что мой отец избивал меня. Я перестал плакать из-за этого много лет назад. Я должен был бы любить его, если бы мне было не всё равно о том, что он думает обо мне. Что он сделал со мной. Теперь боль была только в физических пытках, которые он применял.
– Где мои вещи? – выдавил я.
Мрачный смех вырвался из его груди.
– За каждый час твоего опоздания я избавлялся от какого-нибудь предмета мебели. Последней была твоя кровать.
– Где я буду спать? – выдавил я из себя эти слова, преодолевая комок, образовавшийся в моём горле. Я почувствовал вкус крови и понял, что прикусил язык, когда врезался в стену.
Он наклонился так близко, что я почувствовал запах алкоголя и никотина в его дыхании.
– На полу. Как гребаная крыса, – он плюнул мне в волосы.
Я свернулся калачиком, желая, чтобы моё тело исчезло, чтобы я растворился.