И я буду делать это до тех пор, пока больше не смогу.
Какие-то части моих воспоминаний стерлись, и я не могу вспомнить, что на самом деле происходило в моем детстве, и, честно говоря, я благодарен за такую милость. Как будто мой мозг знает, что в той части моего прошлого не может быть ничего хорошего. Я не знаю, буду ли я когда-нибудь готов переварить такое дерьмо.
Что касается воспоминаний, которые у меня есть...Что ж, их я тоже спрячу.
И буду играть в хоккей.
Потому что это всё, что у меня осталось. Единственный раз, когда я чувствую себя значимым — и не таким никчемным куском дерьма, каким, как мне постоянно напоминал мой отец, я был — это когда я на льду. Вот почему я всё ещё здесь, живу, дышу, играю и выживаю. Без сомнения, он предпочел бы, чтобы я был в шести футах под землёй, но моё присутствие для него как большое ‘иди ты нахуй’, а для моей мамы – как подстраховка. Я стараюсь обеспечивать её наилучшим образом.
Итак, мой вариант? Простой. Делать то, что я делаю каждый гребаный день — почистить зубы три раза подряд, прополоскать рот самым сильным средством для полоскания, какое только смогу найти, и делать вид, что ничего не произошло. Что прошлой ночью я не задумывался о преимуществах своего отсутствия в этом мире.
Но превыше всего остального?
Притвориться, что Мия Дженкинс была не единственным человеком в моей жизни, от которого я не хотел прятаться. Хотя, в конце концов, именно это я и сделал.
Притвориться, что я больше не влюблен в неё. Что я не испортил свою жизнь четыре года назад и не отказался от единственного света, который сиял в самых темных глубинах моего существования.
Я притворяюсь, что не отталкивал ту, что дала мне единственное, чего я жаждал всю свою жизнь — любовь. Или ту стабильность, которую должны были предложить мои родители.
Я пью и проглатываю всё это. Потому что так гораздо разумнее.
ГЛАВА 2
МИЯ
Несмотря на то, что в этом баре полно народу, он определенно кажется самым одиноким местом на земле.
Новый год – не та ночь, которую я люблю отмечать, поэтому я пошла на компромисс и сказала, что приду на кануне, и именно поэтому я здесь. Но если бы я знала, что проведу этот вечер с незнакомым парнем, который почти сидит у меня на коленях с половиной пива в руках, и игрой “Scorpions” на всех экранах, я бы вежливо отказалась от приглашения Тары.
Я знаю, что мне нужно постараться. Несмотря на то, что я первокурсница, я почти на четыре года старше большинства своих однокурсников, хотя я почти уверена, что они побывали в большем количестве баров, чем я за всю свою жизнь.
Папина дочка.
Это то, кто я есть, и мне больно осознавать это. Дочь бывшей звезды НХЛ Грэма Дженкинса и девушка, которая сбежала в другой город, чтобы учиться и сделать карьеру своей мечты. Я впервые в жизни сделала не то, чего хотел мой отец. Как только я окончила школу, он захотел, чтобы я работала вместе с ним, осваивалась и была готова к тому моменту, когда я, в конечном счете, заменю его после выхода на пенсию. И когда я сказала ему, что подала заявление в университет и поступила, он разозлился, решив, что я совершаю огромную ошибку, о которой в конце концов пожалею.
Итак, я должен это сделать. Мне нужно доказать не только ему, но и себе, что я могу принимать решения и придерживаться их. Бежать обратно к папочке в Даллас – это не вариант.
Хотя папа и сомневается в этом, я намеренно выбрала этот университет не по какой-либо иной причине, кроме образования. Он считает, что очень удобно жить в том же городе, что и его бывший вингер-суперзвезда, который сейчас на чёртовом экране телевизора у меня над головой. Вашингтонский университет предлагает один из лучших курсов обучения в Америке, и это то, что я ему сказал. Я также сказала ему, что он неправ, думая, что я выбрала этот университет, чтобы быть рядом с парнем, который хотел быть где угодно, только не рядом со мной.
Потому что он этого не хочет.
Но у этого человека рядом со мной, когда мы с Тарой, Хью и Лео сидим в баре, явно нет проблем с личным пространством — или с вторжением в него, если уж на то пошло.
Он ведь понимает, что, практически сидя у меня на коленях, это никак не поможет ему закадрить меня, верно?
Друзья, с которыми я встречаюсь сегодня вечером, больше похожи на знакомых. Наверное, я ближе всех к Таре, но трудно хорошо узнать кого-то всего за один семестр.
И я не из тех, кто легко доверяет.
– Чёрт возьми, он чертовски быстр, – кричит нам Лео, указывая на номер сорок четвертый, который летит по льду с шайбой.
Я помню времена, когда эта майка была оранжевой, а не черно-бело-серой.
Я помню, каким уникальным и пряным был его одеколон, когда он окутывал меня. Я всё ещё чувствую его запах. Я всё ещё чувствую, как его губы прижимаются к моим. Я целовалась и с другими парнями, но то, как он целовал меня, то, что он заставлял меня чувствовать, – это было всё.
– Мия?
Быстро моргая, я прихожу в себя, и мои уши заполняет шумный бар.
– Что?
Я разворачиваюсь на стуле лицом к Лео, который указывает на мой бокал.
– Ещё?
Я качаю головой, когда его взгляд задерживается на мне на секунду дольше, чем нужно. Чёрт, он видит, что я расстроена?
Обычно я не скрываю своих чувств. Но я не особо горю желанием показывать эту его часть. Джесси Каллаган – далекое воспоминание, которое я похороню глубоко в своей памяти. Его больше нет, и когда я видела его в последний раз, он обращался со мной так, словно даже не знал меня. Как будто я была мертва для него.
Мало кто знает, что у нас были отношения, когда он играл за “Destroyers”, а я был ассистенткой моего отца. Отец позаботился об этом, и пресса так и не узнала о настоящих причинах, по которым Джесси обменяли. Конечно, ходили слухи о неудачном романе, но ничего больше и никаких подробностей обо мне.
Легко обменять игрока под предлогом того, что он не работает в команде или просто плохо вписывается в неё.
– Ты в порядке? – Лео не шевелился с тех пор, как я отказалась от выпивки.
Я поднимаю на него глаза и слабо улыбаюсь. Он горяч — я не могу этого отрицать. Классический тип — высокий, темноволосый, красивый, с голубыми глазами. Он также защитник в хоккейной команде нашего университета — и хороший защитник, если верить шумихе вокруг него. Но мне это не интересно, хотя, думаю, он рассчитывал, что его поддельное удостоверение личности для покупки напитков произведет на меня впечатление.