Ошибочка.
Интерес со стороны парней просто...не знаю...на самом деле меня это не так уж и интересует. В любом случае, папа не подпускал их ко мне ближе, чем на двадцать футов.
И единственный парень, который все-таки подобрался поближе – он же Джесси – я, честно говоря, думала, что мой отец собирается кастрировать его на месте, когда он застукал нас целующимися на моей кровати. Оказалось, что в тот день он сыграл всего девять лунок в гольф, а не восемнадцать.
Видеть, как язык его начинающего вингера проникает в горло его принцессы-подростка, было совсем не так, как он представлял себе воскресный день. И Джесси тоже не предполагал, что сразу после этого его внесут в список кандидатов на обмен.
– Я в порядке, – наконец отвечаю я ему. Тыча пальцем в экран через плечо, я морщусь. – Просто увлеклась игрой. Она почти закончилась.
Лео ухмыляется в ответ, и, клянусь, я вижу флирт в его глазах, но предпочитаю не обращать на это внимания.
– Я думал, ты фанатка “Destroyers”. Я не думал, что ты будешь болеть за “Scorpions”.
Я снова морщусь.
– Надо поддержать местную команду.
– Чёрт возьми, какой же он все-таки горячий, – воркует Тара рядом со мной.
Лео закатывает глаза и подходит к бару.
Я поворачиваюсь к Таре, предполагая, что она говорила не о Лео.
– Кто?
Практически вывалив язык изо рта, она наблюдает, как он движется по льду.
– Джесси Каллаган. Кто же ещё?
Я не могу лгать. Он, несомненно, горяч.
Когда мой отец взял его в свою академию, которую он основал во время своей карьеры в НХЛ для молодых, одаренных хоккеистов, я помню, как он сказал моей маме Джейн за ужином, что случайно встретил безумно талантливого парня из неблагополучного района. Ему нужна была большая поддержка, но мой отец никогда не видел таких навыков. Его скорость и точность. В основном он танцевал на льду.
– Думаю, он неплох, – отвечаю я, небрежно пожимая плечами. – Не совсем в моём вкусе.
Она приподнимает бровь.
– О, правда? Суровый и татуированный защитник “Scorpions” Зак Эванс больше тебе по вкусу?
Единственное, что я узнал о Таре, – это то, что она знает своих хоккеистов. Она выросла в Сиэтле и хорошо знает команду, в основном то, как они выглядят под своими футболками — если судить по её настенным календарям в общежитии, где мы живем вместе. Я смотрю в свой пустой бокал и качаю головой.
– Не совсем. К тому же, Зак помолвлен, и, по слухам, у них с невестой скоро родится второй ребенок.
– Везучая сучка, – растягивает Тара.
– Ему где-то около тридцати пяти, а тебе еще нет и двадцати, – смеюсь я.
– Верно, но не похоже, чтобы это было проблемой. Но, Джесси, ему ведь около двадцати шести, верно? – она в шутку поднимает брови, глядя на меня.
Я бы рассмеялась, если бы это было смешно, и она не говорила о том, чтобы переспать с моим бывшим парнем.
Нет, подождите. Мы должны были действительно встречаться, чтобы считаться бывшими, а у нас определенно не было ярлыка.
– Я всё ещё не могу поверить, что ты никогда раньше не встречалась с хоккеистом. Ты могла бы воспользоваться связями своего отца, – она снова поднимает брови, глядя на меня. – Ты определенно что-то упускаешь.
Я беру у неё пустой бокал из-под коктейля и машу им перед носом.
– Сколько ты уже выпила?
Она пожимает плечами.
– Достаточно.
Я ухмыляюсь.
– А так и не скажешь.
– Знаешь, я живу с тобой в общежитии уже четыре месяца, но мне всё ещё кажется, что я не знаю тебя настоящую. Тебе никогда не хотелось просто расслабиться и повеселиться.
– Ты имеешь в виду, типа, сходить куда-нибудь и напиться?
Она задумчиво поджимает губы.
– Да, наверное. Прогуляй занятия, отложи задание до вечера. Не думаю, что когда-либо видела, чтобы ты нарушала правила. Идеальная хорошая девочка, – она смеется, перекидывая свои длинные светлые волосы через плечо.
– Не вижу в этом смысла, – отвечаю я ровным тоном.
– Почему бы и нет? Первый год учебы в университет предназначен для веселья, знакомств и бурного времяпрепровождения. Я имею в виду, я понимаю, что ты на пару лет старше, но разве ты этого не хочешь?
Заправив прядь темных волос за ухо, я смотрю, как заканчивается второй период. Игроки уходят со льда, и Джесси исчезает из поля зрения камеры. Я не отрываю взгляда от экрана и плотно сжимаю губы.
– Было достаточно трудно попасть сюда и убедить отца, что это был правильный шаг для меня. Я не собираюсь рисковать своим единственным шансом подготовиться к этой карьере, напиваясь и связываясь с кем-то. Мой отец успешно скрывал меня от всеобщего внимания всю мою жизнь, и мне это нравится.
Краем глаза я вижу, как она кивает и отодвигает бокал.
– Я понимаю. Но должно быть что-то, что заставляет тебя сходить с ума.
Да, есть – или был. Он исчез из кадра около тридцати секунд назад, и каждый раз, когда мы пытаемся связаться друг с другом, всё летит к чертям. Я смотрю на Тару.
– Мне не нравится делать что-либо, что не поддается контролю. Так что вечеринки и выпивка меня просто не интересуют.
– Из-за, эм... твоей мамы? – осторожно спрашивает она.
Господи, лучше бы я никуда не выходила сегодня вечером.
Хотя она права.
Мой папа всегда защищал меня и мою личность. Но с того момента, как моя мама умерла в канун Нового года от рук пьяного водителя, он изменился. Кадры аварии попали во все новости отсюда до Тимбукту, и в пятнадцать лет это сильно поразило меня.
Я скучаю по своей маме. Я скучаю по её улыбке и по тому, как один её вид говорил мне, что всё будет хорошо. Но больше всего я скучаю по её объятиям.
И независимо от того, говорит он это вслух или нет, я знаю, что именно поэтому папа не одобрял Джесси, парня, который боролся с зависимостью. Папа может прикрываться своими причинами — вроде нарушения отношений между игроками и сотрудниками, или что Джесси нарушает порядок, – чем угодно, но я знаю правду, и Джесси тоже.
Он хотел, чтобы он убрался из Далласа как можно дальше от меня, и выгодный обмен в Сиэтл, в двух тысячах миль от меня, был идеальным решением.