– Здесь?
Он кивает.
– Ага. Она здесь уже несколько месяцев.
Я изо всех сил стараюсь не улыбнуться. Правда в том, что это одновременно и лучшая, и худшая новость, которую я мог получить. Не видеться, живя в двух тысячах миль друг от друга легче, но в одном городе…
Как, чёрт возьми, я должен держаться подальше от единственной женщины, которую я когда-либо хотел, и которую, спустя годы, я всё ещё хочу больше всего на свете?
ГЛАВА 4
ДЖЕССИ
Я сидел на диване в своей трехкомнатной квартире в центре города и пялился в свой мобильный телефон так долго, что моя задница впечаталась в подушку. У меня в телефоне больше нет номера Мии, и после того, как она попыталась связаться со мной в Уистлере, я выбросил свой старый и взял новый. Только так я мог не сломаться и не ответить на её сообщения.
Но вот я просматриваю её профили в социальных сетях. Я разблокировал их, как только вернулся домой. Она действительно в Сиэтле.
Я прокручиваю дальше и останавливаюсь на фото, от которого у меня скручивает живот — Мия стоит рядом с башней Спейс-Нидл, а какой-то чувак обнимает ее за плечи. Он высокий, темноволосый, и даже я могу сказать, что он хорош собой.
Какого хрена?
Это фото было сделано ещё в октябре.
Она пришла сказать мне это? Что она здесь, в городе, но встречается с кем-то другим?
Или она просто трахается с ним?
Чёрт, именно это она и пришла мне сказать.
Фото в моей руке исчезает, и на экране появляется имя моей мамы.
– Привет, – отвечаю я, прочищая горло.
– Джесси, это ты?
– Да, мам. Это я. Ты в порядке?
Она протяжно выдыхает в трубку, и я могу сказать, что она пьяна. Хуже, чем пьяна – уничтожена. Чистое отчаяние охватывает меня, когда я слышу её дрожащий голос.
– Мама? – повторяю я.
– Я здесь, детка.
– Где папа? – спрашиваю я.
– Я...я не знаю. Он ушел и до сих пор не вернулся домой, – её голос затихает, как будто она оглядывает комнату в поисках его.
– Когда он уехал?
– Я...я не знаю. Кажется, вчера.
– Ты что-нибудь ела?
Когда она настолько не в себе, обычно это происходит из-за выпивки на пустой желудок.
– Хм... не…не совсем уверена, детка.
Мое сердце падает при мысли о том, что она голодна и одинока. Чувство вины за то, что я нахожусь в другом месте, пытаюсь жить своей жизнью, кажется непреодолимым.
– У тебя есть что-нибудь поесть?
– Я не знаю.
– Мам, почему бы тебе не пойти проверить, пока я разговариваешь со мной по телефону? – спрашиваю я, умоляя её пойти проверить.
– Со мной всё будет в порядке. Когда ты вернешься домой? В этом году ты не приезжал на праздники. Я скучаю по тебе, Уилл.
Крепко зажмурив глаза, я пытаюсь напомнить себе, что она не в себе. Что она не понимает, что только что назвала меня именем моего брата-близнеца – единственного брата, который у меня когда-либо был, и который умер через несколько дней после рождения.
– Я Джесси, мам. Уилла нет, забыла? – шепчу я.
– Я знаю.
– Я вернусь домой, когда смогу, но сейчас сезон довольно напряженный.
– Нам нужно ещё немного денег, – она меняет курс, в её голосе звучит паника. Разочарование гложет меня изнутри.
– Мам, я только на прошлых выходных отправил тебе большую сумму.
Больше двадцати тысяч долларов. Я знаю, что она ни за что не могла потратить все эти деньги так быстро.
– Все пропало.
– Куда?
– Уэйн, – всхлипывает она. – Твой отец, он забрал их. На счете ничего не осталось.
Я царапаю ногтями щеку, мои подозрения подтверждаются.
– А как насчет счета, который я открыл для тебя? Я положил туда ещё немного, подальше от него.
– Всё пропало. Всё пропало, пропало, пропало, пропало, пропало. ПРОПАЛО! – мама причитает в трубку.
Я встаю с дивана и подхожу к балконным дверям, открываю их, прежде чем выйти наружу. Моя квартира находится на третьем этаже, и я наблюдаю, как внизу проносятся машины и люди, занимаясь своими повседневными делами.
– Хорошо, я пришлю ещё.
– Ещё двадцать? – спрашивает она, но скорее умоляет.
– Да. Но если я пришлю тебе больше, я не хочу, чтобы ты говорила папе. Ты можешь держать их подальше от него? Он проигрывает деньги почти так же быстро, как я их зарабатываю.
– Да, я постараюсь.
– Хорошо, я отправлю их на твой счет. Возьми что-нибудь поесть, – мой голос срывается на последних словах, потому что я знаю, что всё, что я отправлю, в конечном итоге достанется ему.
Я знаю, что всё это неправильно. Она не должна всё ещё быть с ним; она должна быть здесь, со мной, где-нибудь в безопасности, вдали от той жизни. Но я не могу заставить её понять, что есть лучшая жизнь вне того дома, вне его досягаемости. Со дна такой чертовски темной норы, что даже жуки не гнездятся так глубоко.
– Хорошо, детка. Я обещаю.
– Хорошо, детка. Я обещаю.
– Обещаешь, обещаешь?
– Обещаю, обещаю. Мы отправимся в парк сразу после того, как мамочка вздремнет. Мы оденемся и пойдем.
Я прождал на краю дивана два часа. Телевизор был сломан после того, как папа пробил в нем дырку. В тот день он был очень зол. Я даже не мог больше смотреть свои любимые мультфильмы, но, по крайней мере, в тот раз он не ударил маму или меня. Хорошо, что его не было дома. В доме было лучше без него. Я не знал, где он, но я знал, что мне не нравится, когда он рядом. Мама много плакала, когда он был рядом.
Мама всё ещё спала рядом со мной, но у меня начал болеть живот.
– Мамочка! – прошептал я, пытаясь разбудить её, но она продолжала спать. – Мамочка!
Она по-прежнему не двигалась.
Обернувшись через плечо, я понял, что должен был сделать. Она выпила слишком много этой прозрачной жидкости — название начиналось на букву “В”. Каждый раз, когда она пила эту гадость, я не мог есть, а в последнее время это происходило каждый день.
Впрочем, всё было в порядке. Теперь я вполне мог прокормить себя сам, пока на кухне было хоть что-нибудь.
Я снова попытался разбудить маму, но у меня ничего не получилось.
Когда я встал с дивана, у меня снова заурчало в животе, но на этот раз было больно. Может быть, там осталось немного тех вкусных йогуртов...