— А что с ней случилось? — робко спросила Эмили. — Я слышала, что она умерла молодой, но и только.
— Многие Охотники умирают молодыми… — Юри покачала головой. — Служба у них такая. Но с Марией всё вышло… Проще и трагичнее. Я расскажу тебе, но давай не будем забегать вперёд. Итак, Лоуренс покинул Бюргенверт и перебрался в Ярнам, чтобы открыть там клинику с исследовательским центром. И я… Я не могла не последовать за ним.
Юри замолчала, глядя в огонь камина. Эмили терпеливо ждала — она понимала, что сейчас та в сотый, а скорее в тысячный раз переоценивает свой тогдашний выбор. И понимала: своего мнения Юри за все эти годы не изменила.
— Я восхищалась им, — тихо сказала бывшая служительница Хора. — Я готова была поддержать любое его начинание, сделать всё от меня зависящее, чтобы помочь ему развить любую его идею. Он казался мне… Святым. Понимаешь? Он всего себя, все силы отдавал поиску лекарства от всех болезней человечества. Не щадил себя… И кого тогда беспокоило то, что он так же не щадит и других?.. — Она надолго замолчала, прижав пальцы левой руки ко рту.
— И всё оказалось не так, как выглядело поначалу? — едва слышно проговорила Эмили.
Юри быстро глянула на неё.
— Да, — сказала она глухо. — Нас всех постигло… Это нельзя даже назвать разочарованием. Это была просто катастрофа. Крах всего. Но Лоуренс боролся до последнего. Он ставил эксперименты на себе, работал сутками напролёт. Он не покидал бы своей лаборатории вовсе, если бы… Если бы его прихожанам не требовался в те жуткие времена свет его слов.
— И он выходил к ним…
— Да, и говорил с ними, вселял в сердца надежду на то, что вскоре всё изменится, что Чума Зверя обязательно будет побеждена, а чудодейственное лекарство останется с нами навсегда, и человечество достигнет небывалого расцвета… Я думаю, он мог бы добиться своей цели. Если бы не ушёл так рано… — Юри судорожно вздохнула — скорее, всхлипнула.
— А остальные ученики мастера Виллема? — Эмили решила попробовать сменить тему беседы. — Насколько я поняла, они шли другим путём?
— О, да. Миколаш и школа Менсиса. Они, в отличие от Лоуренса, преследовали, пожалуй, более эгоистичные цели. Они искали способ стать на один уровень с Великими, обрести их знания и могущество. Они жаждали личного возвышения, если можно так выразиться. Хотя Миколаш и был уверен, что всему человечеству это тоже пойдёт на пользу. И школа Менсиса, и последователи самого мастера Виллема двигались в одном направлении: они стремились излечить человечество от его чудовищного слабоумия, считая, что нашему мозгу недостаточно той информации, которую нам дают наши слабые, слепые глаза. Они искали способ вырастить глаза прямо на мозге, и группе мастера Виллема это почти удалось… ты же видела Виктора? В итоге Ром, моя младшая подруга — она училась тремя курсами младше, — сумела возвыситься до Великих, получив достаточное количество глаз. Но, увы, этот эксперимент закончился совсем не так, как планировал мастер Виллем. Ром сама по себе ни на что не была способна. Она стала лишь проводником тайной силы, беспомощным существом, застывшим на пороге между явью и сном. А Миколаш… Он шагнул дальше. Он и его сновидцы сумели призвать Амигдал в мир яви и заручиться их поддержкой. Их жуткие эксперименты в Яаар’гуле доказывают, что и Миколаш мог бы добиться успеха… Но Великим не нужны сравнявшиеся с ними люди, им не нужны конкуренты, если угодно. Мастер Виллем понял это раньше прочих. И его путь закончился здесь. — Юри кивком указала на дверь лунария. — В отличие от Миколаша, чьи методы до сих пор вызывают у меня содрогание… А я многое повидала там, в Хоре, уж поверь… Мастер Виллем никого ни к чему не принуждал. Все его ученики — и Ром, и те, кто стали «садами глаз», и многие другие, кто не дожил до первых относительно успешных результатов экспериментов, — все шли на эти жертвы с радостью, понимая, что так они получают пусть ничтожный, но всё же реальный шанс возвыситься до Великих и принести человечеству новые, чудесные и могучие знания. Но они не преуспели, как ты видишь.
— А что всё-таки произошло в Рыбацкой деревне? — спросила Эмили. — Насколько я понимаю, экспедицию туда организовал как раз мастер Виллем. Что они искали? Вы были там?
— Нет, я в этой экспедиции не участвовала, слава Великим, — вздохнула Юри. — К тому времени Лоуренс и его группа уже покинули Бюргенверт, и я вместе с ними. А в Рыбацкой деревне… Учёные отправились исследовать тело мёртвого Великого, которое, по слухам, море выбросило на пляж. Оказалось, что жители деревушки поклонялись этой Великой — Матери Кос, матери Моря, — как божеству. И, естественно, когда на побережье заявились чужаки с намерением потревожить мёртвое тело… Жители деревни встали на защиту своей богини. И её нерождённого ребёнка.
— Ребёнка?.. — Эмили побледнела ещё сильнее и прижала руку ко рту.
— Да. Кос была беременна. И учёные решили… Просто потому, что мать всё равно была уже мертва… Они решили извлечь плод и забрать в университет для исследований. Такого надругательства над телом своего божества жители деревни уж точно не могли стерпеть — и напали на членов экспедиции. Охотники едва сумели отбить первую атаку — а потом перешли в наступление. Местные жители использовали какие-то жуткие проклятия, которые мгновенно убивали сильных, натренированных Охотников. Это разозлило пришельцев ещё больше, и в итоге они перебили всех жителей деревни — включая стариков и детей. Для Охотников эти уродливые рыболюди были просто чудовищами… А они ведь не были виноваты в том, что сила матери Кос так видоизменила их тела. Они просто защищали свой дом и свою богиню от посягательств чужаков.
— А откуда вы всё это знаете, если сами не были там?
— Мне рассказал… Один из Охотников, — после небольшой паузы сказала Юри. — Сведения об этой экспедиции были строжайше засекречены — ни Виллем, ни Лоуренс не хотели, чтобы правда о тамошних событиях выплыла наружу. Но вышло так, что… В общем, один из Охотников спустя какое-то время оказался у нас в Зале исследований. Он сошёл с ума и бредил… Или наконец-то обрёл рассудок, кто знает… — Она коротко вздохнула.
— И что было дальше?
— А дальше… Герман разругался с Виллемом и отказался помогать Бюргенверту. Остался в своей старой мастерской. А через год Мария покончила с собой.
Эмили охнула.
— Да, она не смогла жить с таким грузом на совести. — Юри печально кивнула. — И ушла, и оставила приёмного отца с удвоенным, да что там говорить — удесятерённым грузом вины.
— Ужасно, — прошептала Эмили, вытирая глаза.
— Все те времена были полны ужасов, — горько сказала Юри. — Я могла бы много рассказать тебе, но… Ни к чему в твоём положении слушать такие вещи.
— Скажите только… Лоуренс обратился, и его убил бывший друг, Брадор; это правда?
— Да, так и было. — Юри судорожно вздохнула. — Брадор убил Лоуренса в Главном соборе, сдался служителям Чёрной Церкви и был заключён в камеру в подземелье нашего Зала исследований, где содержали самых буйных… пациентов. И через какое-то время, по слухам, умер там. Во всяком случае, больше я ничего о нём не слышала, хоть и работала в то время в клинике.
— Значит, Зал исследований — это клиника Хора? — уточнила Эмили. — А какая работа тогда там велась? И как с Хором связана лечебница госпожи Йозефки?
— А ты была знакома с Йозефкой? — спросила Юри. — Ты ведь правильно поняла — сейчас клиникой заведует уже не та Йозефка, а её двойник, если можно так выразиться, — учёный из Хора, выполняющая задание по «полевым исследованиям». После смерти Лоуренса работу врачей-исследователей в Верхнем Соборном Округе возглавил его старший помощник — Морроу, а ассистирует ему моя старая знакомая — Агнета. — При упоминании этого имени лицо Юри окаменело. — И то, что они там делают… Да, Лоуренс не очень-то вникал в то, что происходило в Хоре. Я так думаю… Просто Приют был… Нет, я пока не готова говорить об этом. — Она закрыла лицо руками.