— Глянь-ка, снова конные идут! А щиты какие у них, красные...
— А впереди кто, князь?
— Не иначе, вон как шелом золотом блестит!
— Да это наш Андрей Ярославич!
— Ага, тоже, видно, своих привёл нам в помощь.
— А стяг какой, с всадником и змеем!
— Где змей?
— Да вон же, смотри, куда глядишь?
На корм прибывающим ратникам порезали чуть не весь скот, но новгородцы не жалели, они уже поняли, что без помощи с лютым врагом не справиться, потому готовы отдать последнюю рубаху, если она понадобится. У многих родственники во Пскове, тесно связаны меж собой города. Хотя Псков всегда стремился отделиться, своей волей жить. О беде, которая во Пскове, знали подробно. Пошёл город под немцев по воле своих бояр, поддались псковитяне на вече уговорам боярским. Теперь дети их в залоге, в самом городе хозяева немцы, захотят, и нет больше Пскова.
Ничего не жалеют для ополчения новгородцы, ни прокорма, ни оружия. И сами ополченцы сил тоже не жалеют. Забросили все дела домашние, только знай бьются то мечами, а то и секирами. Мальчишкам тоже забота — глазеть. У иного ноги аж посинеют от холода, ручонки не гнутся, носом хлюпает беспрестанно, но в дом не идёт.
— Смотри, чего делают! — Антипка показывал приятелям на ополченцев, которые тащили по двору набитое сеном чучело, обряженное в странные доспехи.
И впрямь Степан с Мужилой напихали в рыцарские доспехи сена и приладили на обрубок бревна, вроде как на лошадь, чтобы посмотреть, ловко ли цеплять немцев крючьями, что сделал Пестрим. Пробовали и так, и этак, пока приноровились. Помозговали, принялись показывать кузнецу, как чуть изменить крюк, чтоб ловчее было. Тот смотрел, кивал, обещал до завтра переделать.
Не только мальчишки любопытствовали, иногда собирались и взрослые мужики, тоже судили, рядили, когда и подсказывали что путное. Однажды такое увидел князь Александр. Глянул зорким взглядом, подошёл ближе:
— А ну, покажи ещё.
Показали, хмыкнул Александр Ярославич, позвал к себе воеводу, ему показал. Появилось ещё несколько рыцарских доспехов, только теперь набивали их не сеном, а глиной, чтоб были тяжелее, как люди. И сажали на большое бревно, вроде коня. Уже через несколько дней многие ополченцы научились стаскивать доспехи с брёвен, ловко орудуя крючьями.
Так сами новгородцы и придумали способ борьбы с рыцарями. Глядя на них, жена Пестрима смеялась:
— Ну, берегись, рыцари, теперь вам не поздоровится!
Смеялась только до той минуты, пока не поняла, что и муж идёт в ополчение. Сразу смеяться перестала, закричала, запричитала дурным голосом:
— Не пущу! Был бы молодой да бездетный, а то ведь... Не пущу!
Пестрим даже растерялся:
— Да ты чего, Агаша? Ведь ходил же с князем на шведа! Как могу не идти сейчас?
Но жена, точно чуяла что нехорошее, раскидывала руки поперёк двери, закрывая её собой, словно он собирался уходить немедля. Кузнец разозлился:
— Что кричишь, как не к добру?! Уйди!
Вышел вон, гулко хлопнув дверью. Агафья без сил опустилась на пол у самого порога, горько причитая. Так её застала соседка, заглянувшая на минуту.
— Ахти, Агаша, что с тобой?! Случилось что?
— Пестрим снова в ополчение идё-ё-ёт... — разрыдалась женщина.
Паранья всплеснула руками:
— Так ведь все идут, и мой тоже. Чего ревёшь, как не к добру?
— Не пущу! — вдруг твёрдо заявила Агафья.
Но Пестрим как ушёл в свою кузню, так и не появлялся уже третий день. Агаша приходила сама, приносила еду, просила поговорить, Пестрим молчал. На четвёртый день жена вдруг объявила:
— Так и я здесь останусь.
— Где? — изумился кузнец.
— А вот тут! И жить здесь буду! Ты домой не идёшь, так и мне там делать нечего!
С трудом удалось уговорить строптивую бабу не мешать в кузне, уйти домой. Пришлось Пестриму ночевать с Агафьей под боком. Больше пока разговоров про ополчение не заводили.
Зато к князю вдруг пришли новгородские бабы:
— Не вели гнать, княже, вели слово молвить.
Александр подумал, что пришли просить, чтоб
мужей да сыновей не забирал, но услышал совсем другое.
Позвал сесть, те подчинились, сели, чинно держась, сложили натруженные руки на коленях. Потом старшая вдруг встала, поправила на голове плат и поклонилась поясно. Князь ответил, не зная, что ожидать следом.
— Ты нас, княже, прости за просьбу такую. Возьми и нас с собой в ополчение.
— Кого?! — широко распахнул на них глаза Александр. — Вас-то куда?!
Бабы разом загалдели: