— Ты не сомневайся, Александр Ярославич, мы и из лука бить умеем, и багром не хуже твоих ратников подцепить сможем...
Они ещё много говорить пробовали, но князь остановил:
— А мужья да дети как же?
Опустила голову та, что речь начала:
— Вдовые мы. И бездетные. А у каких есть, так будет с кем оставить. Возьми, князь.
Александр покачал головой:
— Да то последнее дело, если женщинам надо на войну идти. На что ж тогда мужики нужны?
— Мы ж помочь хотим. Не всё вам, мужикам, нас защищать.
Долго уговаривали женщины князя, а Александр женщин. И всё же почуял Невский, что не осилит он такой уверенности, не сможет переломить настырных баб. Кивнул согласно:
— А давайте так коли вече согласится, то возьму.
Поднимаясь, чтобы идти, старшая твёрдо заявила:
— Согласится!
И была в её голосе такая уверенность, что князь понял — и впрямь согласится. Но женщин не отпустил:
— Куда собрались?
— Так... по домам... — чуть растерялись бабы.
— А пир пировать?
— Какой пир?
— Плох тот хозяин, что гостей не попотчует. Прошу к столу.
Вече согласилось, пришлось и желающим женщинам осваивать боевую науку. Услышав о таком решении веча, Агаша в тот же день явилась к месту учёбы ополченцев. Пестрим ахнул:
— Ты чего это удумала?! С рыцарями биться?
— С тобой пойду! Вот и весь сказ!
Отговорить упорную жену кузнец не смог. Сзади раздался смех воеводы:
— Что, Пестрим, со шведом справился, а с женой не можешь?
— Уйди, не позорь, — попросил кузнец Агашу. Та обиженно надула губы, но на следующий день пришла с младшей сестрой самого Пестрима, Матрёной. Увидев это, он махнул рукой:
— А, делайте что хотите!
Знать бы кузнецу, что именно жена спасёт его, всего израненного, с трудом вытащив из-под убитой лошади рыцаря, и, хотя он не будет дышать, заставит всё же везти во Псков. Станет всю дорогу уговаривать, чтоб не умирал, не оставлял её одну-одинёшеньку на белом свете, умоляя Господа даровать жизнь её любимому. И Господь сжалится, откроет Пестрим глаза. Выходит Агаша любимого, хотя и останется кузнец после похода калекой безручным, потому как порубит ему правую руку немецкий меч. Чуяла Агаша, что может погибнуть муж, потому не пускала, а когда поняла, что всё равно пойдёт, отправилась на рать и сама. Пусть не билась рядом с мужчинами, только еду им варила, да ещё чем помогала, а потом таскала на себе раненых, перевязывала трясущимися руками кровавые следы боя, помогала ковылять к обозу тем, кто мог стоять на ногах.
Можно бы и выступать, но тут испортилась погода — сначала пошёл сильный снег, засыпал всё вокруг так, что и счищать не успевали, а потом четыре дня безостановочно дули ветры. Дороги так перемело, что ни на санях, ни верхом не пробраться. Пришлось ждать.
В клеть, что под крыльцом, ввалился заснеженный человек, весь точно единый сугроб. Ключник Ерёма принялся ругать на чём свет стоит:
— Ты что, не мог на дворе снег обмести?! Всё в дом притащил! А ну выйди да отряхнись, не то с тебя воды набежит, как с крыши в кадушку.
Человек, смеясь, вышел, видно, отряхнулся и шагнул обратно. У ключника рот сам собой открылся, бухнулся в ноги:
— Княже, прости, не узнал в таком виде! Откуда ты такой?!
Александр хохотал:
— Эк ты меня строго! А ведь прав, нечего снег со двора в дом нести!
Смеялся, но где был, не сказал. Переспрашивать не стали, не их дело. Только поторопился Ерёма предложить сесть да горячим сбитнем согреться.
Князь согласился. Снял овчину, в которой со двора зашёл, и оказалось, что он в обычном кафтане, правда, без золотого шитья и без разукрашенного пояса, в простом плетёном. Сел, не чинясь, у огня, взял в руки сбитень, прихлёбывал, нахваливая, и вдруг спросил:
— А что в Новгороде говорят про поход?
— Да пора бы уж идти.
— Пора, — согласился князь, — только вот метель не даёт. Утихнет, и выступим.
Отчего-то он был очень доволен, а почему — тоже не говорил. Но никто и спрашивал. Князь весел, и им весело, князь доволен, и они рады. Посидел ещё, согреваясь, потом поблагодарил и ушёл. Тихо ушёл через внутреннюю дверь. А овчина осталась лежать в углу, и Ерёма не знал, что с ней делать. Осторожно почистил, высушил и отложил. Вдруг вспомнит хозяин, а он тут как тут!
А князь Александр радовался, потому что получил известие от своего человека из Ливонии. Не верят рыцари, что может он, мальчишка, напасть на сильное войско. А сами идти собираются и постараются успеть до весны. Говорил пришедший о том, что пока не решили, как идти на Новгородчину будут, через Изборск, через Копорье или прямо по льду Чудского озера. Князь улыбался сам себе — Копорье мы у них отобрали, опоздали рыцари, значит, надо идти на Псков и Изборск и бить тех, кто засел там. Тогда у ливонцев другого пути не останется, как идти на Чудское озеро по реке Эмбах до Омовши. А это место хорошо знакомо, там отец Ярослав Всеволодович немцев хорошо бил!