*
Я шел. Большего для определения характера моего движения не придумать: мышцы, кости, сухожилия совершают привычную работу, перемещая тело в пространстве; вот, в принципе, и все…Цель: прийти на работу. Вопрос: зачем? Зачем, если после вчерашнего вечера, казалось, выпившего весь кислород, а заодно и душу, сердца больше нет.
Оно там, где сейчас бегает на перемене, стараясь понравиться своей избранной жеманнице, мой сын. Оно там, где пьет успокоительное еще вчера считавшая себя счастливой и моей женщина. Оно там, где песни под гитару и восхищенный её взгляд, потому что ясно: песня – ей. Оно там, где влажные жгуты стыдливо сбившихся на пол простыней. Оно там, где слова последней просьбы о прощении у гроба родных и близких, бывших родными и близкими для обоих. Оно – там…
А я – здесь.
Каретная собака
Куда спешишь, каретная собака,
Я все же не из рода Борджиà.
Здесь нет карет, здесь есть собачья драка,
И не собачья тоже…
Но жива
Разлука-сука, с взвоем, по-щенячьи,
Приникнувши к хозяину – судьбе,
Она скулит от жалости к себе,
И разгрызает счастья хилый хрящик.
В помойных ямах тоже есть душа?
Тебя туда так тянет – что ж, попробуй,
Ты, как и я: упрямый, толстолобый –
Но не отыщешь, пес мой, ни шиша.
Не торопись, каретная собака,
Для нас еще не сделали карет,
Для нас весь мир – одна сплошная драка,
И жизнь, которой без разлуки нет.
Приходите
Приходите собирать камни
Побивать меня: увы, грешен!
Вы – святые (знать, своей мерой),
Вы – судите, раз у вас сила.
Только чей у вас портрет в рамке,
Не Его ли, что порой вешней
Научил прощать и жить с верой,
Что спасется всяк – любой сирый?
Почему же в суете праздной,
Распаляя дух вражды гневом,
Проклиная весь мой путь терпкий,
Призывая на меня беды,
Вы решили, что у вас – Правда,
Что живу я, чтоб набить чрево,
А распутства аромат едкий –
Вот единое мое кредо?
Приходите собирать камни,
Их разбросано вокруг вдосталь,
Мне всего-то одного хватит,
Чтоб – наотмашь, прямиком в душу!
Только верю, что придет с вами
Жизнь не вашего, пардон, роста,
И над городом святым встанет,
И туда войду…
Плюс тридцать
Когда «плюс тридцать», легче уходить,
Дыханье чаще – я через дыханье,
И через пот – от нервного дрожанья,
И от непониманья, может быть…
Когда «плюс тридцать», проще уплывать,
Но только сносит нас к водовороту:
Меня и боль – полтонную колоду,
Прикованную к прошлому опять.
Когда «плюс тридцать», легче стать «ничем»,
До атомов распасться, до нейтрино.
Любовь не понимает половины;
Пускай «ничем», когда не вышло «всем».
Расплываются судьбы контуры
Расплываются судьбы контуры.
Лета тридцать три тому, Поныри;
Как раскрасит жизнь, каким тонером,
Чтобы все, да про него, поняли,
Да какой ему шагать пашнею
И бросать ли семена в терние,
И какой любви бывать зряшною,
А какой тоске кричать: «Грешная!»,
По кому пройдется он ластиком,
Кто его сотрет в муку горькую,
Будут звезды ли к нему ластиться
Иль затравят феврали волками?..
*
Что к двум тройкам он принёс, суетный
(А Христа ж уже на крест подняли)?
Знать, никчёмные они, сутки те:
Лета тридцать три тому, Поныри…
Тебя удалили...
Тебя удалили…
На йодный палатный покой
Ложится заразной тоскою закат.
Тебя удалили…
Понять бы, с надеждой какой
В лоток полетели слова: «Виноват…»
Тебя удалили…
А был ли тот странный февраль
Началом того, что в итоге решает хирург?..
Тебя удалили…
Скажи, ты ж не веришь в Грааль?
Тебя удалили…
Все зря.
И опять без наркоза вскрывают мой круг.
Тебя удалили…
Тебя удалили, как гланды весной.
Тебя удалили…
Всё зажило, или?..
Или – осталась фантомная боль.
Праздники без...
Праздники без...
Счастья отрез
Жизни не впору.
Тащится в гору
Горя обоз.
Что он привёз? –
То и привёз:
Нежить и пыль,
Чёрную быль,
Морок и лихо...
Что же так тихо,
Что же так тихо вокруг?..
Люди куда же вы – вдруг,
Или – не вдруг?..
Праздники без...
Не при деньгах
Не при деньгах, но при августе;
Больше каратов восход.