Ночь подкралась на лапах мягких
И по комнате бродит тенью.
День был слишком шумным и ярким…
Спи, любимый. Без сновидений.
И с тобою лишь наполовину
Я сама собою быть могу:
Нежною, насмешливою, милой…
Я ещё покой твой берегу.
Ты не знаешь, чем плачу за встречи,
Как потом их вспоминаю я,
Сколько сил мне стоит каждый вечер
На краю удерживать себя.
Ты не знаешь, как бы ворожила,
И в каком бы вихре закружила,
На какой бы возвела костер.
Как бы все на свете позабыла,
А тебя бы — до конца любила,
Точно сорок ласковых сестер.
Если в нашем бредовом дуэте,
На каком, я не знаю, свете.
Мне поэтом быть суждено,
То, наверное, мне придется
Первой падать на дно колодца,
Первой пробовать яд и вино.
Если в нашем — как там? — романе
В этом все ещё зыбком тумане
Вы хотите меня научить
Бесполезной житейской прозе,
Значит, все это — несерьезно.
В прозе новым стихам не быть!
Ироничная улыбка — только щит.
Кто защиты этой зыбкой не простит?
Ошибалась, ушибалась — жизнь идет.
А до свадьбы все, считалось, заживет.
После свадьбы много-много лет прошло.
Все, казалось, слава Богу, зажило.
Только шитый белой ниткой шов — трещит.
Вот и прячусь за улыбку, как за щит.
Будто переливание крови
Эти дивные встречи мои.
Мне ничто не поможет, кроме
Обновления всей крови.
Стисну руки, глаза закрою,
Вдруг догадкой ошеломлена:
У меня — твоя группа крови
И меня к тебе тянет — она.
Но ты, один лишь ты и виноват
В том, что стихов оборвалась лавина.
Ведь я ни в чем не знала середины —
Той, золотой.
Мне — или рай, иль ад,
Но только не чистилища долины.
Не рифмовать — да лучше и не жить!
Но эти рифмы — медленная пытка…
О Господи, как хрупко и как зыбко
Все то, что пожелал ты подарить!
Прости меня.
Я намолчалась — всласть.
Летать прекрасно, только б не упасть.
Я верю, что меня ты позовешь
Протянешь руки, ласково шепнешь:
«Мой свет весенний…»
И пойду доверчиво,
Как маленькая, глупенькая девочка,
Извечно женскую перемогая дрожь.
Пусть будет все иначе, чем хочу,
Пусть ты захочешь только отогреться
И, мимоходом прислонясь к плечу,
Так нехотя, шутя, заденешь — сердце.
Пусть все мои наивные маневры
Видны за километр.
Пусть условен
И зыбок этот перехлест дорог,
Пусть по ошибке ты на мой порог
Взошел — и смотришь так недоуменно…
Я верю, что ты все-таки придешь
В осенний снег или в весенний дождь,
Прочтешь моих стихов дневник лукавый
И… ничего, наверно, не поймешь,
Но все-таки зачем-то позовешь —
И я пойду.
Как девочка за мамой.
Я ждала тебя, так ждала:
Все старье из стола убрала,
Дневники и стихи сожгла,
Угольком глаза подвела…
И что ты не придешь поняла.
Мне говорили: счастья не бывает.
А если и бывает, то не так.
А как — никто, по-моему, не знает.
А из-под ног земля все уплывает
И сердце без ошибки понимает
И принимает каждый новый знак.
Я вспомню — и горячею волною
Меня опять накроет с головою
И сердце остановится на миг.
Спасибо, мой родной, за совершенье
Всех самых сумасбродных сновидений,
За то, что жив поэзии родник.
Спасибо, мое счастье, за мгновенья
Двойного — в унисон — сердцебиенья,
За то, что я живу, смеюсь, пишу.
Спасибо, мое сердце дорогое,
За то, что я сумела стать другою…
А большего я просто не прошу.
Ведь я живу, смеюсь, люблю, дышу.
Просто — голос в трубке телефонной,
Просто — ключевой воды глоток,
Просто — ключ к десятку новых строк,
Утро после ста ночей бессонных.
Вот и все. Не правда ли — как просто?
Просто — счастье, просто — жизнь и свет.
Просто горя не было и нет,
Просто… ничего ещё не поздно!
Я безумна — что смотреть с улыбкой немой?
Но сошла я с ума летней ночью одной.
Пели звезды о встрече, отпевали — разрыв.
На одно лишь мгновенье все в душе сохранив,
Я забыла, забыла, где муж, где жених,
Где — лишь тень, их ведь столько уж было — моих.
Столько было — моих, ты же, к счастью, — не мой…
Я безумна — что смотришь с улыбкой немой?